далекие, далекие времена царем птиц, рыб и разных мелких ползучих тварей вроде змей, лягушек, черепах, жуков да червяков был крот. Как и все кроты на свете, он был слеп на оба глаза.
Вот прослышал как-то крот, что далеко-далеко, на самом краю земли, на дне мутного ручья лежит маленький золотой самородок. И кто найдет его и положит в рот, навсегда излечится от слепоты. Ну, крот, конечно, решил заполучить этот самородок.
Тут крот и объявил, что того из его подданных, кто доставит ему самородок, ждет большая награда. Царь готов выполнить самое заветное его желание.
В общем, через день все желающие отыскать золотой самородок были уже в пути: кто прыгал, кто полз, а кто летел, направляясь к заветному ручью.
Впереди всех были, конечно, птицы. Летят птицы, всех давно обогнали, и тут — что такое? — мимо их стаи пронеслась молнией птичка Нэнси-Джейн-О, самая быстрая и ловкая из всех птиц.
Приуныли пернатые: теперь хоть домой возвращайся. Нэнси-Джейн-О давно скрылась из виду. Попробуй догони ее!
Тут кто-то возьми и скажи:
— Давайте сделаем так. Устроим вечеринку, пригласим Нэнси-Джейн-О, а потом набросимся на нее и свяжем.
Очень понравилась всем эта затея. Послали птицы жаворонка догнать Нэнси-Джейн-О и пригласить на вечеринку.
Ну и замучился же он! Бедняга махал крыльями что есть мочи, а все-таки не смог догнать Нэнси-Джейн-О.
К счастью, Нэнси-Джейн-О решила остановиться передохнуть и немного вздремнуть, ведь она была далеко впереди и совсем не подозревала о злом уговоре. Уселась Нэнси-Джейн-О на ветку дерева, спрятала голову под крыло и крепко заснула. Здесь и нашел ее жаворонок.
— Послушай, сестрица, — заговорил он. — Ясное дело, что мы, птицы, обгоним всех. Но больно уж долго мы летим, пора бы отдохнуть да повеселиться малость. Хотят птицы устроить вечеринку, но говорят: что за праздник без Нэнси-Джейн-О! Просят они тебя обождать их. Будет славное угощенье — и зерно, и жуки, и червяки, а братец Ворон постарается добыть даже кукурузы.
Подумала Нэнси-Джейн-О, что без труда обгонит всех снова, и согласилась.
Вот подлетели птицы. На другой день началась вечеринка. Нэнси-Джейн-О вовсю лакомилась зернами да червяками.
Вдруг подкралась к ней сзади сойка и крепко опутала веревкой, привязала к кусту.
Захохотали птицы, захлопали, довольные, крыльями и заверещали:
— Сестрица Нэнси! Прощай! Счастливо оставаться! Нам в путь пора!
Поднялись, расправили крылья и улетели.
Поняла Нэнси-Джейн-О, что ее одурачили, — места себе не может найти от досады. Бьется, вырывается, да что толку — веревка держит крепко-накрепко, опустила она крылья и заплакала:
Развязал бы кто! Ах, развязал бы кто
бедную-бедную Нэнси-Джейн-О!
Развязал бы кто! Ах, развязал бы кто
бедную-бедную Нэнси-Джейн-О!
Скакала в это время по лесу лягушка. Слышит — плачет кто-то:
Развязал бы кто! Ах, развязал бы кто
бедную-бедную Нэнси-Джейн-О!
Поспешила лягушка и увидела несчастную птичку.
— Да, никак, это Нэнси-Джейн-О! — удивилась лягушка. — Самая быстрая птица на свете! Что случилось с тобой? О чем плачешь?
Рассказала Нэнси-Джейн-О про свою печаль, а лягушка и говорит:
— Послушай-ка меня. Я ведь тоже иду за золотым самородком. Птиц мне, конечно, не обогнать. Зато я могу прыгнуть в ручей и достать самородок, а птицам-то придется ждать, пока ручей не пересохнет. Давай развяжу тебя, сажай меня на спину и неси к ручью. Вместе-то мы уж точно всех обставим! Отыщу я этот камень, принесем его царю, он и исполнит наши самые заветные желания. Ну, что скажешь? Подумай хорошенько. Коли согласна, освобожу тебя, а нет — так прости-прощай, поспешу своей дорогой.
— Сестрица лягушка, я согласна, — обрадовалась Нэнси-Джейн-О. — Развяжи меня скорей, садись ко мне на спину, полетим к ручью.
Взмахнула крыльями и полетела. С тяжелой лягушкой на спине лететь-то было ох как трудно! Но не такая была Нэнси-Джейн-О, чтобы пасовать.
Летела, летела и догнала остальных птиц.
Увидели они Нэнси-Джейн-О и загалдели-заверещали:
— Кто веревку снял? Кто веревку снял с бедной Нэнси-Джейн-О?
А лягушка в ответ:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Ну, друзья мои, видели бы вы эту гонку! Птицы крыльями машут изо всех сил, но Нэнси-Джейн-О все равно догнала их. А лягушка сидит у Нэнси на спине и знай погоняет ее.
— Вперед! — кричит. — Мы у цели!
Поднатужилась Нэнси-Джейн-О и обогнала птиц. Увидели они, что проиграли, и опять в крик:
— Кто веревку снял? Кто веревку снял с бедной Нэнси-Джейн-О?
Обернулась лягушка, махнула им лапкой и пропела:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Остались птицы далеко позади. Нэнси-Джейн-О легко долетела до самого ручья, опустилась на кустик хурмы, и лягушка спрыгнула на землю.
Тотчас поскакала она к ручью и нырнула в воду, а как вылезла оттуда с золотым самородком, скорей поспешила к Нэнси-Джейн-О.
Ну и обрадовались же они, просто голову потеряли от счастья! Нэнси-Джейн-О поет:
— Кто веревку снял с Нэнси-Джейн-О?
А лягушка вторит:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Поют-веселятся, а тут и другие птицы прилетели.
Забралась лягушка на спину Нэнси-Джейн-О, показывает птицам самородок и кричит во все горло:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Поют-пляшут, удержу не знают Нэнси-Джейн-О и лягушка. Так распелись-расплясались, так расхвастались, что не удержались и свалились обе в ручей. Да и утонули.
Тут и конец всей истории. Царь так и не получил золотого самородка, и поэтому кроты по сей день ходят слепыми.