Через малые ворота,
Что всегда стояли настежь,
Триста всадников я видел,
Флаг несли они кровавый,
Красный флаг с каймою черной.
А среди трехсот я видел
Окровавленное тело.
Был убит Фернандо Арьяс,
Тот, в ком славу и надежду
Видел Ариас Гонсало.
У ворот Саморы старой
Поднимался плач великий,
Сто девиц над мертвым плачут,
Сто — из самых благородных.
Пуще всех инфанта плачет,
Слезы льет сама Уррака,—
Хочет бедную утешить
Старый Ариас Гонсало.
«Тише, крестница, не надо,
Ни к чему так сильно плакать,
Пусть один мой сын зарублен,
Но в живых еще четыре.
Умер он не среди женщин,
Не играя с другом в шашки,
Умер он у стен Саморы,
Честь инфанты защищая.
Горе мне! Старик я глупый!
Для того ли, мой Фернандес,
Я родил тебя, чтоб мертвым
Ты лежал в моих объятьях?»
Колокольный звон рыдает,
Хоронить несут Фернандо
В самую большую церковь,
Где стоит алтарь Сант-Яго,
И в богатую могилу,
Сообразно с громким саном,
С плачем опускают тело
Павшего за дело чести.