i_058   Жил в одной деревне парень. Звали его Питер. Был он малый добрый, пригожий, сильный, но уж очень простоватый. Материнских кур и то еле умел пересчитать, а их и было-то два десятка. Когда мать давала Питеру шиллинг и просила купить всего на три пенса, он никак не мог сосчитать, сколько придется сдачи. А пошлет его мать на базар, его непременно надуют.
   И не то чтобы он был лентяй или пустомеля какой-нибудь, просто бедняге Питеру не хватало ума.
   — Эх, мама, — говаривал Питер, — будь я хоть чуточку поумней, тебе бы куда легче жилось!
   — Да, Питер, — вздыхала мать, — умом тебя Бог обидел, что и говорить. Зато сердце у тебя доброе и силенок на двоих хватит, так что не печалься. Лучше сбегай наверх да принеси мне три пуговицы. Я пришью их к твоей куртке. Только запомни хорошенько — три пуговицы! Не две и не четыре, а три.
   Но все равно, Питер не мог успокоиться, что он такой глупый, и то и дело приставал к матери и спрашивал, как же ему набраться ума. Наконец мать не выдержала и сказала:
   — Ну, коли тебе так уж хочется поумнеть, ступай к мудрой старухе, что живет вон на том холме. Говорят, она и впрямь мудрая. У нее и волшебные книги есть, и разные порошки, и травы. Она все знает, может, и тебе ума прибавит.
   Питер закончил свою работу и отправился к холму. Взобрался на самую вершину и увидел там хижину старой вещуньи. Из трубы валил дым, а на пороге спал черный кот.
   «Хорошая примета», — подумал Питер и постучал в дверь.
   Никто не ответил. Тогда он осторожно приподнял щеколду и заглянул в дом. Спиной к нему у огня сидела старуха и что-то помешивала в черном чугунке. Она не обернулась и не промолвила ни слова. Но Питер все-таки вошел в комнату и сказал:
   — Добрый день, бабушка! Хороша погодка нынче, а?
   Старуха ничего не ответила и продолжала помешивать в чугунке.
   — Завтра, может, дождичек пойдет, — продолжал Питер.
   Но старуха опять ничего не ответила.
   — А может, не пойдет, — прибавил он, не зная, о чем говорить дальше.
   А старуха все мешала и мешала что-то в черном чугунке.
   — Ну, насчет погоды я все сказал, теперь можно и о деле, — расхрабрился Питер. — Я, видите ли, того, малость простоват. Так вот, не прибавили бы вы мне хоть чуточку ума? Потому что…
   — Ума? — переспросила старуха. Тут она отложила ложку и в первый раз взглянула на Питера. — Что ж, изволь! Только вот какого ума ты просишь? Если генеральского или учительского, я вряд ли помогу тебе. Ну, говори, какой ум тебе нужен?
   — Да самый обыкновенный, — ответил Питер. — Не большой, не маленький — такой, как у всех.
   — Хорошо, — сказала старуха. — Будет у тебя такой ум, только сначала принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете. Понял? А когда принесешь, я загадаю тебе загадку, чтобы узнать, то ли ты принес, что я велела. Ну, теперь ступай!
   И, не дожидаясь ответа, она взяла чугунок и вышла с ним из кухни, так что Питеру оставалось только уйти.
   Он спускался с холма и все думал о словах старой вещуньи. «Сердце того, кого я люблю больше всего на свете… Кто бы это мог быть?»
   Не часто приходилось Питеру так ломать себе голову.
   Вернулся он домой и рассказал матери, что ответила ему старуха. Мать подумала-подумала и говорит:
   — По-моему, больше всего на свете ты любишь жирную свинину. Давай зарежем нашу старую свинью, а сердце ее ты отнесешь вещунье.
   Зарезали старую свинью, вынули у нее сердце, и на другой вечер Питер понес его в хижину на холме.
   Старуха сидела в кресле у огня и читала огромную книгу. Она не подняла головы, а Питер положил свиное сердце на стол и сказал:
   — Вот, я принес сердце того, кого люблю больше всего на свете. Подойдет?
   Старуха оторвалась от книги.
   — Что бежит без ног? — спросила она. — Ответь-ка мне!
   — Бежит без ног? — переспросил парень, почесал в затылке и задумался.
   Думал-думал, даже голова заболела. А старуха все читала свою книгу. Наконец Питер вымолвил:
   — Вот что, я… я не знаю.
   — Ну, выходит, ты принес не то, что я велела, — сказала вещунья. — Забирай это и уходи!
   Бедному Питеру ничего не оставалось, как забрать свиное сердце и уйти. А когда он вернулся домой, то нашел свою мать в постели. Она занемогла вдруг и теперь лежала при смерти. Питер только успел проститься с ней, и она умерла. Долго стоял он у ее постели на коленях и все плакал и плакал, никак успокоиться не мог.
   Он вспоминал, какая мать у него была добрая, ласковая, как она любила его, как жалела, когда он был маленький, как лечила все его синяки и ушибы, как чинила ему платье, кормила его и разговаривала с ним по вечерам.
   «Как же мне теперь жить без нее? — думал Питер. — Ведь я любил ее больше всего на свете».
   И тут он вспомнил слова вещуньи: «Принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете».
   — Нет, ни за что я этого не сделаю! — воскликнул Питер.
   Но на другое утро он решил, что можно и не вынимать сердце, а просто отнести мать на холм к старой вещунье.
   Так он и сделал — ведь именно теперь ему очень недоставало умной головы на плечах.
   Вошел он со своей ношей к старухе и сказал:
   — Теперь я вам и вправду принес то, что мне дороже всего на свете. Это моя покойная мать. Так что прибавьте мне ума, как обещали.
   — Скажи-ка мне, — промолвила вещунья, — что такое — желтое, сияет, а не золото?
   — Желтое, сияет, а не золото? — задумался Питер. — Это… это.
   Но хоть убей, не мог придумать ответа и наконец сказал:
   — Не знаю.
   — Ну, так и нынче не поумнеешь! Да ты, я вижу, и впрямь совсем простачок. Наверное, так никогда и не наберешься ума.
   И пришлось Питеру опять ни с чем уходить от старухи вещуньи. Но домой возвращаться ему не хотелось — очень уж тяжко было у него на душе. Сел он у дороги и горько заплакал.
   Вдруг кто-то окликнул его ласковым голосом. Он поднял голову и увидел хорошенькую девушку — она глядела на него и улыбалась.
   — Что с тобой? — спросила она. — Такой здоровенный детина и плачешь!
   — Я простачок, — отвечал Питер, — ума у меня не хватает. Да к тому же умерла моя мать и оставила меня одного-одинешенька. Как же мне теперь жить-то? Кто меня будет кормить, одевать, ходить для меня на базар? И слова не с кем теперь перемолвить, некому меня теперь утешить. Бедный я, горемычный!
   — Ну-ну, не печалься, — сказала Дженни, так звали девушку. — За таким простачком, как ты, присматривать нужно. Хочешь, я пойду с тобой и буду о тебе заботиться?
   — Что ж, если тебе так хочется, пойдем, — отвечал Питер. — Только ты сама скоро увидишь, что я дуралей, каких мало, да таким, видно, и останусь, если не удастся как-нибудь нажить себе ума.
   — Это ничего! — сказала Дженни. — Как говорится: чем глупее жених, тем покладистее муженек. Хочешь взять меня в жены?
   — А стряпать ты умеешь? — спросил Питер.
   — Конечно! — ответила Дженни.
   — А шить и штопать?
   — Ну, еще бы!
   — А считать яйца? А складывать фунты, шиллинги и пенсы?
   — Умею, умею!
   — Ну тогда, если ты согласна выйти за меня, — обрадовался Питер, — я на тебе женюсь.
   И пошли они в деревню вместе.
   Вот схоронили мать Питера, вся деревня поплакала по ней, а потом Питер и Дженни сыграли свадьбу и зажили вместе в его домике.
   Вскоре Питер увидел — хоть и был он простачком, — что жена ему досталась, каких мало. Она и стряпала, и шила, и прибирала, да все так весело и охотно, а главное — всегда умела порадовать его шутками да ласковым словом.
   Правда, и Питер оказался неплохим мужем. Он тоже работал весело и с охоткой. Все ему было нипочем — лишь бы думать самому не приходилось. Не было для него ни слишком тяжелых нош, ни слишком длинных дорог. Счастливая получилась парочка, что и говорить!
   — Знаешь что, Дженни? — сказал как-то вечером Питер. — Я понял, что люблю тебя больше всех на свете.
   И тут его словно осенило.
   — Слушай, — продолжал он, — да неужто вещунья хотела, чтобы я убил тебя и принес ей твое сердце? Как ты думаешь, неужто она этого хотела?
   — Вряд ли, — ответила Дженни. — Да конечно, нет! Никто и не говорит — убивать. Ты можешь отвести меня к ней живую, как я есть, с сердцем и всем прочим.
   — Ты очень хорошо это рассудила! — обрадовался Питер. — Как я сам не додумался? Верно, пойдем к ней вместе. Но постой, сначала скажи, что бежит без ног?
   — Река, — ответила Дженни. — Нетрудно догадаться!
   — Река? — повторил простачок. — Так оно и есть! И как это я сам не догадался? А теперь ответь, что такое: желтое, сияет, а не золото?
   — Солнце! — ответила Дженни не задумываясь. — Любой ребенок такую загадку отгадает.
   — Солнце? — переспросил Питер удивленно. — Ну да, оно и светит, и желтое, а не золотое. Что за голова у тебя, Дженни! Во всей Англии не найдется жены умнее тебя. Идем скорей, может, старуха и мне прибавит немножко ума, чтобы я стал достойным тебя.
   И вот они вместе поднялись на холм и как раз застали вещунью дома.
   — Наконец-то я привел вам ту, кого люблю больше всех на свете, — сказал Питер. — Вот она, тут и сердце ее, и вся она. И уж если вы и теперь не прибавите мне ума, значит, вы не мудрая женщина, а просто-напросто плутовка и обманщица!
   — Присядьте-ка оба! — сказала старуха.
   Они повиновались, а старуха повернулась к Питеру и сказала:
   — Слушай мою загадку. Кто родился без ног, отрастил две, а потом четыре?
   Бедняжка Питер думал-думал, но все не находил ответа. Тут Дженни шепнула ему на ухо:
   — Головастик! Ответь: головастик.
   — Головастик! — выпалил Питер.
   — Верно, — сказала старуха. — Ну, я вижу, теперь у тебя и без меня ума хватает. Ты только почаще спрашивай совета у своей жены!
   Что ж, Питер так и сделал и остался очень доволен советом мудрой старухи.