Жил-был один состоятельный человек, у которого была взрослая дочь. Он держал слугу, жившего у них в доме. Вот как-то раз приходит один бразилец и просит: — Отпусти своего слугу проводить меня через горы, а то у меня с собою все деньги, какие я заработал, и я боюсь, что их украдут.
   Хозяин отпустил слугу, тот отправился с незнакомцем, и, возвратясь, сказал хозяину:
   — Хозяин, отдайте мне в жены свою дочь, я хочу обвенчаться с нею.
   Хозяин отозвался:
   — Какой же ты наглец, парень! Если б я к тебе так не привязался, я б тебя вон выгнал, да еще палкой по спине огрел.
   — Зря вы так, хозяин. Я теперь богатый, я убил бразильца и деньги его себе взял.
   И он показал деньги.
   — Ладно, я отдам тебе в жены мою дочь, если ты исполнишь то, что я скажу: ты должен три ночи подряд, как только пробьет полночь, пойти на то место, где совершил убийство, и рассказать мне все, что там услышишь.
   Парень так и поступил. После первой ночи хозяин его и спрашивает:
   — Ну, что ты слышал?
   — Я слышал голос, сказавший: «Ты заплатишь».
   — Пойди ночью опять и, прежде чем что-нибудь услышишь, сам спроси: «А когда мне придется платить?»
   Следующей ночью, ровно в полночь, слуга отправился на то же место и спросил, как приказал хозяин: «А когда мне придется платить?» И голос отвечал ему:
   — Через тридцать лет. Наутро хозяин спрашивает:
   — Ну, что ты слышал?
   И, узнав ответ голоса, сказал:
   — Можешь больше не ходить. Через тридцать лет меня, уж верно, не будет на свете. Разрешаю тебе жениться на моей дочери.
   Само собой разумеется, сыграли свадьбу…
   Ровно через тридцать лет подошли однажды к этому дому двое нищих странников, живущих милостыней. Отец девушки пригласил их войти.
   Переступив порог, один из гостей нечаянно толкнул ногой корзинку с яйцами, и одно яйцо разбилось. Хозяин остался этим очень недоволен и пожурил пришельцев.
   Они сказали:
   — Господин, напрасно вы так расстраиваетесь из-за разбитого яйца, к тому ж мы вам за него заплатим, даже если придется отдать последний грош.
   Но хозяин отвечал:
   — Совсем не в том дело; просто колесо, покуда катится, не остановится, а как начнет шататься, значит, отвалится скоро. Тридцать лет назад я отдал этот дом своей дочери: вот уже тридцать лет, как я не подаю милостыни; и за все тридцать лет не было у меня ни одной потери; это разбитое яйцо — первая!
   Ночью, когда гости улеглись, один и спрашивает другого:
   — Ты спишь?
   — Нет, не сплю; давай-ка уйдем отсюда подобру-поздорову; в доме, где за тридцать лет ни разу не подали милостыню и не было ни одной потери, что-нибудь, верно, неладно. Вот увидишь, быть здесь какой-нибудь беде.
   Другой нищий отвечал:
   — Но куда ж мы пойдем об эту пору? Ночь ведь, голову негде приклонить.
   — Пойдем! Как только мы выйдем из этих стен, у нас и под открытым небом будет более надежный кров, чем здесь…
   И они ушли; дошли до сарая и улеглись прямо на земле, за стеной. В полночь услышали они страшный грохот, и один странник сказал другому:
   — Ты слышал?
   — Слышал, да.
   — Бьюсь об заклад, что это обрушился дом того скряги.
   На следующее утро, едва рассвело, они отправились взглянуть — и не увидали ни сараев, ни пристроек, ни черепичных крыш — ничего. А на месте господского дома зиял глубокий ров.