1 После пожара и падения Трои,
Когда от стен осталась остывшая зола,
Обвиненный в вероломстве высокородный воин
Надменный Эней[1] положил начало
Новому роду, родившему Ромула.
Род его правил провинциями полумира
Завладел и землями Западных островов[2].
А Ромул решил гордый город построить,
И, достроив, дерзостно дал ему имя
Рим. Недаром и ныне он носит
Имя славного Энеева потомка.
Тит воздвиг твердыни в Тоскане,
Лангобард[3] в Ломбардии возвел города,
А за морем Западным на зеленых холмах
Феликс Брут[4] берега Британии
Сделал самой славной страной
на белой скале.
Как сменяются суша и море,
Как свет уступает мгле,
Чередуясь, радость и горе
Царили на этой земле.

2 В Британии, созданной гордым бароном[5],
Росли ребята — любители сражений.
Прорва подвигов ждала героев,
А чудес приключалось в веселой стране!
Никогда, нигде, ни в одном королевстве
Не случалось столько странных событий,
И не слышали ни о ком славнее Артура[6],
Да и в самой Британии не было больше
С той поры столь славного любезностью короля.
Послушайте, — я поведаю вам о приключении,
Равного которому не было и нет
Даже в дивных анналах Артуровых лет.
Послушайте песнь, полную чудес!
Славными скальдами[7] в старинных замках
я научен
Особому изяществу изложенья.
Что на свете может быть лучше
Виртуозного соединенья
Истинных рифм и созвучий[8]!

3 Как-то король в Камелоте[9] крепком
Пировал с паладинами под Рождество.
Беззаботное братство благородных бойцов,
Славнейшие рыцари Круглого стола[10]
В Камелот приехали на придворные пиры —
Испытанные, искусные в боях и турнирах.
Пили пенное темное пиво,
Ели сочное сладкое мясо.
Пятнадцать дней провели в пирах —
Что за шум днем, что за танцы ночами!
Гудели весельем высокие залы,
Шуршали шепотами тихие комнаты,
Эти лорды и леди любили радость.
Родовитые рыцари христианского мира,
Дамы, достойные поклонения паладинов, —
О, как их много, и все они молоды!
А он, величайший из всех властелинов,
Король, который в крепком Камелоте
своем
Принимал счастливцев этих, —
В Камелоте на холме крутом,
Был единственным в целом свете,
Несравненным был королем.

4 Невинно и ново начало Нового года[11].
Еще и суток не свершилось ему.
Король с королевой и всей компанией
В часовню вошли. Под высокие своды
Полетело пенье псалмов и смолкло.
Придворные приветствовали праздник веселый,
Повсюду раздавались рождественские поздравленья,
Рыцари радостно, радушно и щедро
Делали дамам дорогие подношенья[12],
По имени каждую звонко звали,
Чтоб дар передать из руки в руку,
Притом препирались на полном серьезе
Кто — которой, а дамы смеялись,
Пускай проигравшими они казались[13].
Но вы, по-видимому, прекрасно поняли,
Что ни те, ни другие не остались в накладе.
Скоро принесут на столы мясо —
Все дамы и рыцари руки моют,
Согласно рангу рассаживаются рядами[14].
Первой — прекрасная повелительница Гиневра,
Посередине стола, что стоит на помосте,
На шуршащих подушках под шелковым балдахином.
Кленовые лавки крыты коврами
Тулузской, турецкой, тарсской работы[15],
А золотом затканные завесы были
Лучшие из всех, привезенных в Британию
купцами.
Королева смотрит на рыцарей
Прекрасными серыми глазами[16].
Я клянусь, никто не сравнится с ней,
Все уступят этой царственной даме.

5 Но не начал наш король насыщаться,
Пока не подали всем паладинам.
Король был вежливый, веселый, быстрый,
Не любил ни лежать, ни сидеть подолгу,
И разум, и кровь молодая бурлили,
Будили его благородную гордость.
И в каждый радостный рождественский праздник[17]
Никогда, нипочем не начинал он обеда,
Пока от кого-нибудь не услышит рассказа
О поразительном подвиге или поединке,
Или иные изумительные истории
О добрых делах, о дальних странах,
О рыцарях странствующих, об их приключеньях.
Рассказов он ждал, но с особой жаждой
Ждал, чтобы вдруг в его зал великолепный
Вошел неведомый странствующий рыцарь
Предложить паладинам почетнейший поединок,
Жизнь на жизнь обменять и славу на славу
И рыцарскую удачу на ристалище испытать.
Таков был обычай короля Артура,
Великого владетеля. Вот и ждет он уже
битый час,
Полон нетерпения гордого,
В этот праздник святой, сейчас,
Средь высокого своего города,
Чуда иль хоть о чуде рассказ.

6 Вот на возвышении у верхнего стола[18]
Стоит прославленный король Артур,
А сэр Гавейн[19], горделивый рыцарь, —
Слева от прекрасной королевы Гиневры,
А рядом с ним — его брат Агравейн.
Оба отличные рыцари, и оба
Любимые племянники молодого короля.
Епископ Болдуин — одесную Артура,
С ним рядом — сэр Ивейн[20], сын сэра Уриена.
Этим паладинам подали первым
Одновременно с очаровательной, обожаемой королевой.
За другими длинными дубовыми столами[21]
Множество разных рыцарей разместилось.
Трубы трубят, и под пенье труб,
Украшенных пестрыми резными флажками,
Первое блюдо подают пажи.
У рыцарей и дам сердца встрепенулись
От сладкого голоса тонких струн,
От дроби барабанов, свиста свирелей,
Могучего звучания мощных мелодий.
На столах стояли изысканные блюда,
Разные редкостные — было их столько,
Что слугам пришлось постараться, потрудиться,
Все на широких столах расставляя,
Серебряные приборы раскладывая в порядке.
Всё тут —
Одно вкуснее другого!
Гости в нетерпении ждут.
Сколько эля и вина золотого!
Перед каждой парой — по двенадцать блюд!

7 Пожалуй, подробно описывать не придется
Славный стол — недостатка нет ни в чем.
Но то, чего ждал король, — приближалось,
Не напрасно не начинал он есть.
И лишь звуки музыки замолкли в зале,
Принесли, как положено, по первому блюду —
За дверями зацокали звонкие копыта,
И рыцарь огромный верхом явился:
Въехал в зал, весь воистину невероятный
От необъятной шеи до крепкого зада,
Самый большой человек на свете,
Вправду выглядел он великаном,
Полугигантом, я думаю, был он —
Краше всех, кто когда-либо сидел на коне.
Дюжие плечи, длинные ноги,
Но талия тонкая — был этот рыцарь
И ладно скроен, и крепко сшит,
и ей же ей —
В зале все были изумлены,
Ведь не бывает таких людей:
Все на нем, даже штаны —
Зеленой зелени зеленей!

8 Зеленое всё, зелено повсюду[22]:
И плотно прилегающий шелковый колет,
И плащ, подбитый пушистым горностаем,
И капюшон, откинутый на крутые плечи,
И крупными изумрудами изукрашенный пояс,
И штаны, обтянувшие огромные ляжки,
И золотые шпоры, шелковыми шнурами
К ногам прикрепленные (был без сапог он)[23].
По краям же обшитого шелком седла —
Золотые бляхи, золотые нити.
Узорами изумительными — бабочками и птицами —
Расшита и одежда его, и седло,
Яркой зеленой эмалью отделаны
Подвески на сбруе, заклепки на удилах[24].
На стременах, на ремнях, тоже зеленых,
Посверкивали, переливаясь, зеленые камни.
Всаднику под стать и резвейший из скакунов
Невиданной масти — ярко-зеленого
огня!
И подвески, изящно точеные,
Раскачивались, звеня,
Над искусно расшитой попоною
Огромного, горячего коня.

9 Весело выглядел рыцарь в зеленом:
Волосы — копной, как конская грива,
Светлыми локонами сбегали на плечи;
Борода большущим перевернутым кустом
Свисала, сплетаясь с волосами у локтей,
И руки волосами наполовину скрыты,
Как воротником королевской мантии[25].
Золотые кисти в зеленую конскую гриву
Вплетены веселым, изящным манером:
Прядь — зеленая, прядь золотая,
А в длинном хвосте — зеленые ленты
С драгоценными камнями всех оттенков.
Золотые колокольчики звенят, загораясь
Яркими огоньками. Ни дамы, ни рыцари
Никогда не видали такого наездника.
Он окинул оком обширный зал,
Взгляд его молнией летал, и казалось
Каждому из рыцарей, что этот взгляд
На него нацелен.
Был так этот всадник велик,
Так в силе своей уверен,
Что казалось всем в этот миг —
Удар его будет смертелен.

10 Не было на рыцаре ни панциря, ни кольчуги;
Ни шлема у него, ни щита, ни копья.
В одной руке великан держал
Ярко-зеленую ветку падуба[26],
Что нагие леса украшает зимой,
А в другой руке сжимал незнакомец
Большой-большой боевой топор.
Отполированное до блеска зеленое лезвие
Было длиною в целый элл[27] —
Очевидно, оно острее бритвы! —
И увенчивал длинное топорище секиры
Зеленый шип с золочеными канавками.
Крепкая рука держала рукоять,
Всю окованную зеленой сталью,
С тонкой насечкой неведомой работы,
Золотой же шнур с круглыми кистями
Вился вокруг внушительного топорища,
Изумрудные головки гвоздей горели —
Славная секира, смотреть приятно!
Въехал в зал веселый всадник,
Никого не приветствуя, — и прямо к помосту;
Никакого внимания не обратил на гостей,
Только крикнул громко: “Кто тут главный?
Хочу посмотреть на него и сказать ему
свое слово!”
Огляделся рыцарь кругом,
Было тут все ему ново:
Кто ж за веселым столом
Хозяин пира ночного?

11 Все смотрели на странного гостя,
И каждый думал: “Что б значило это,
Чтобы скакун и всадник — оба —
Были такого небывалого цвета,
Зеленее травы и ярче золота?”
Кое-кто к нему осторожно приблизился,
Люди удивленно гадали — что дальше?
Ведь каждый всякие чудеса видал,
Но такого не видел никто никогда.
И казалось, вот-вот исчезнет иллюзия,
Рассеются чудные колдовские чары.
Рыцари молча, окаменело стояли.
А он сказал — и сидит спокойно
В седле среди странной, словно сонной, толпы.
Зал молчал.
Рыцари замерли в ожиданье:
Из учтивости каждый ждал,
На короля обратя вниманье,
И ни слова никто не сказал.

12 Встал из-за стола славный король,
Радушно приветствуя приезжего паладина,
И сказал: “Соизвольте быть как дома.
Сэр, я — хозяин этого зала,
Мое имя Артур. Соизвольте спешиться,
Садитесь с нами справлять Рождество,
А потом поведаете, про что предпочтете”.
“Нет! — гость ответил, — да поможет мне Бог,
Нет у меня намеренья пировать
Слухи о вас по всему свету, милорд,
Редкостна репутация рыцарей ваших,
Эти доблестные и достославные воины
Светлую память себе стяжали
В турнирах, в боях, в благородных забавах.
Удостоен и я был о них услышать,
Поэтому и прибыл к вашему двору,
Эта ветка падуба у меня в руке —
Свидетельство самых мирных намерений.
Ведь не вошел я во всеоружии,
Однако оружием обладаю отличным:
Есть и панцирь, и щит, и меч, и кольчуга,
И копье, блистающее, словно звезда, —
Нет ни в чем у меня недостатка.
Но я не ищу никакого боя —
Недаром же я не надел доспехов.
И если слух о вашей приветливости
И вашей отваге не преувеличен,
Позвольте мне развлечься, как подобает
паладину”.
Ответил Артур ему сразу:
“Если вас порадует поединок,
Не встретите вы отказа,
Желание наше едино”.

13 "О нет, я отвечу определенно,
Честно скажу: не ищу я сраженья.
На лавках тут молодые люди,
Безбородые бойцы; будь я во всеоружии,
Кто б из них мог со мною сразиться?
Их сила не стала еще полной силой,
Поэтому я в вашем праздничном зале
Предложу простую рождественскую игру,
Ведь святки сейчас, Новый год подходит.
И если кто-то из молодых людей
Сочтет сегодня себя столь смелым,
С горячей кровью, и столь решительным,
Что осмелится обменяться одним ударом
Со мной — подарю ему эту секиру,
Пусть он с ней поступает, как хочет.
А я, как есть, без всякого оружия,
Встану тут и приму удар.
Пусть подойдет тот, кто посмеет,
Возьмет великолепную эту секиру
И владеет ею отныне и вечно.
А я — я спешусь и, стоя спокойно,
Приму удар и даже не вздрогну.
Но только прошу предоставить мне право
Ответный удар отложить,
отсрочить —
До истечения года и дня[28].
А теперь интересно мне очень,
Кто же ударит меня.
Я жду, подходи, кто хочет!”

14 Странно стало и сначала всем,
А тут уж гости просто потрясены,
И знатные, и простые. Человек на коне,
Поворачиваясь в седле, за всеми следил,
Светились отвагой его глаза,
Светло-зеленые искры сверкали,
Борода болталась налево-направо:
Смотрел он, кто же встанет на вызов?
Но когда никто ничего не ответил,
Рыцарь, прокашлявшись, прочистил горло,
Привстал на стременах и сказал с сарказмом:
“И это двор короля Артура,
О котором рассказывают в разных королевствах?
Где же славная гордость ваша,
Где удаль, ярость, где жажда победы?
Или только слова, самоуверенно хвастливые,
Славу Круглого стола составляют?
От одного обычного обращенья,
Не дождавшись удара, дрожите со страху?”
И раскатисто расхохотался рыцарь,
А король Артур обиделся очень,
Кровь прилила к прекрасному лицу,
Встал король, услыхав оскорбленье
это.
Весь зал к нему повернулся,
И к рыцарю вместо ответа
Славный король рванулся,
Рванулся яростней ветра.

15 Исказал он: “Сэр, ваша просьба — дурацкая,
Но раз уж вы просите — выполнение просьбы
Наш хозяйский долг, — скажу вам я сразу:
Тут никто не испугался ваших угроз.
Давай, ради Бога, твою секиру,
И получи то, чего хотел ты!”
Рыцарь быстро и гордо спешился,
А король его за руку крепко схватил —
Рванул из рыцарской руки топорище
И завертел секиру над головой, грозя!
Рыцарь же, бесстрастно над ним возвышаясь,
Выше всех в зале на голову и более,
С мрачным взором, поглаживая бороду,
Не меняясь в лице, одернул одежду,
Не смутясь, не беспокоясь и ничего не боясь,
Ожидал оглушительного удара Артура
Словно чаши с вином, а не секиры —
так спокойно он ждал.
Гавейн же, сидевший возле Гиневры,
Поклонился кролю и сказал:
“Эту честь уступите мне вы!”
Громко сказал — на весь зал:

16 Милорд, чтоб невежливым мне не оказаться,
И если властительная королева не против,
Прикажите к вам подойти, повелитель.
При всем благородном собрании рыцарей
Скажу: представляется мне неправильным
Все происходящее, ведь тут прозвучало
Довольно дерзкое, вызывающее предложенье,
И не вам принимать его. Позвольте сначала
Воинам, в зале с вами сидящим,
Храбрейшим рыцарям христианского мира,
Отличившимся во многих боях и турнирах,
Ответить на вызов. А я слабейший
Из всех тут и мудростью всем уступаю,
И самая малая будет потеря
Для Круглого стола и вашего королевства —
Моя жизнь: меня многие уважают,
Лишь поскольку племянником вам прихожусь я.
Ну какие во мне другие достоинства?
Раз уж такая дурацкая история
Вышла — не вам в нее, видно, ввязываться,
И поскольку я первый о том прошу,
Разрешите подменить вас в нелепейшем приключении.
И, независимо от моей невежливости, — рыцари,
вам решать!”
Рыцари благородные просят
Дело Гавейну передать:
Ведь тому, кто корону носит,
И вправду нельзя рисковать.

17 Подумав, король подозвал племянника,
И рыцарь подошел с подобающим поклоном,
И, почтительно преклонив колена,
Протянул руку за страшной секирой.
Артур любезно отдал оружие,
Благословил Божьим именем паладина,
Чтоб был он крепок рукой и сердцем:
“Учти, кузен, твой удар — единственный.
Надо его нанести как должно,
И в этом случае, я не сомневаюсь,
Ответный удар умелого не убьет”.
Гавейн подошел, подняв топор,
А странный рыцарь смотрел спокойно
И приветствовал паладина такими словами:
“Уточним условия нашего уговора,
Но сначала скажите ваше славное имя,
Истинное имя, чтоб я не сомневался”.
“Согласен, — сказал спокойно рыцарь. —
Гавейн мое имя, и именно я
Условленный удар нанесу в уверенности,
Что ответный удар мне никто, кроме вас,
не отдаст —
Наша встреча произойдет
В условленный день и час”.
“Сэр Гавейн, я буду рад через год
Ударом поприветствовать вас”.

18 Бога ради, — продолжал незнакомец, —
Для меня истинное удовольствие, поверьте,
От вас получить то, о чем просил я.
И прекрасно без пропусков вы повторили
Все условия, которые я установил.
Однако обязаны вы обещать мне,
Что сыщете сами меня, где бы
Я ни находился на нашей земле,
И получите вы причитающуюся плату
За зрелище забавное, что зрителям знаменитым
Предоставите ныне вы в этом зале”.
“Но где же я найду вас? — Гавейн вопросил. —
Где вы живете, как зовется ваш замок?
Клянусь Создателем, я даже не знаю,
От какого короля вы держите земли.
И как звучит ваше истинное имя?
Расскажите — я разыщу вас непременно,
В том вам даю мое рыцарское слово!”
“Ну, в Новый год немного вам надо, —
Сказал Зеленый Рыцарь Гавейну, —
Если после удара вы все узнаете,
Тем лучше: тогда вам будет не трудно
Осведомиться о том, где я проживаю,
Как меня зовут, чем я владею, —
И выполнить вышеозначенное условие.
Если ж я ничего не смогу сказать —
Опять же тем лучше будет для вас:
Со спокойной совестью у себя оставайтесь
И позабудьте эту историю... Но довольно
нести вздор.
Покажи свое мастерство!”
Сэр Гавейн тут руки потер.
“Для удовольствия вашего и моего!” —
Сказал он, поглаживая топор.

19 Наклонил голову Зеленый Рыцарь,
красивые кудри на лицо откинул,
Подставил с готовностью голую шею,
Гавейн же, выставив левую ногу,
Поднял повыше топор тяжелый
И тут же, проворно его обрушив,
Перерубил противнику полностью шею
Его же собственной сверкающей сталью
Так, что аж в землю вонзилась секира!
Повалилась на пол прекрасная голова,
И когда подкатывалась она к кому-то,
Тот от себя ее отталкивал ногами.
Красная кровь капала, стекала,
Струилась из шеи на зеленое одеянье.
Но рыцарь не упал и не покачнулся —
Прянул на крепких ногах, подпрыгнул,
Средь сапог гостей вслепую пошарил,
Отыскал, схватил свою прекрасную голову,
И подняв, повернулся к пляшущему коню,
Взялся за уздечку, вступил в стремя,
В тот же миг в седло взгромоздился,
Левой рукой за влажные волосы
Голову так он держал, как будто
С ним совсем ничего не случилось!
Сидя в седле с головой в руках,
Кровоточащей шеей шевельнул, и послышались
слова —
И стало всем страшно оттого,
Что, губами пошевеливая едва-едва,
Заговорила в руках у него
Отрубленная голова!

20 Лицо он повернул к королю Артуру,
И оно оглядело отверстыми очами
Короля и рыцарей. А рот произнес:
“Ну, смотри, сэр Гавейн, будь готов через год
Отыскать меня честно, как ты тут поклялся
В присутствии короля и рыцарей славных.
Отправишься ты к Зеленой Часовне,
Чтоб удар за удар получить, как условлено.
Заслужил ты право в новогоднее утро
Долг достойно с меня получить,
Как я есть рыцарь Зеленой Часовни,
Под этим именем меня многие знают,
Если только поедешь — найдешь легко.
Приезжай же, чтоб не прослыл ты трусом!”
Рыцарь резко рванул уздечку,
С головой в руке вылетел из зала,
Из-под копыт брызнули искры,
А куда поскакал он — никто не ведал
из сидевших в зале.
Над гостем смеясь откровенно,
Король и Гавейн хохотали,
Но чудо случилось, несомненно,
Все рыцари это признали.

21 Хоть был изумлен король благородный,
Ничто не намекало на его удивленье.
И, повернувшись к прекрасной королеве Гиневре,
Сказал он самое любезное слово:
“Пускай вас ничто не волнует, леди,
В Рождество, бывало, и не такое случалось.
Разнообразны рождественские рыцарские развлеченья!
Теперь с полным правом приступим к пиру,
Ибо видел я воочию великое чудо”.
И спокойно сказал он сэру Гавейну:
“Повесь-ка, сэр, ты свою секиру.
Поверь мне, она поработала прекрасно”.
И секиру на стене поместили, над помостом,
Выше гобеленов, чтоб всем было видно,
Чтобы чудесная чаще напоминала
О странном событии, случившемся в Новый год.
Сели за стол сюзерен с вассалом,
И поднесли им от каждого блюда
По двойной порции, как положено героям.
Приятно провели рыцари и дамы
Этот день. Но и он надолго на земле
не остался...
Так смотри, сэр Гавейн, прочь сомненья!
Чтоб избегнуть ты не пытался
Продолжения этого приключенья,
В которое сам же ввязался.