i_021   Было ли, не было ли… У одного пастуха было три дочери. Однажды отец с матерью отправились молоть муку, а дочери дома остались. Позакрывали все окна и двери, сидят-посиживают у окошка и разговаривают. Говорит старшая сестра:
   — Если бы меня взял в жены сын падишаха, то я бы соткала ему ковер, да такой, что он им все свое войско покроет, да еще и останется.
   Говорит средняя сестра:
   — Если бы меня взял в жены сын падишаха, то я бы напекла ему хлебов, да столько, что он ими все свое войско накормит, да еще один каравай останется.
   Говорит младшая сестрица:
   — Если бы меня взял в жены сын падишаха, то я бы ему родила двух детей — мальчика и девочку: у мальчика во лбу будет гореть месяц, а у девочки — солнце.
   В то время сын падишаха обходил свои владения и оказался как раз в этих местах. Он услышал разговор трех сестер. А как только услышал, вошел к ним в дом, чтобы посмотреть на них.
   Вернулся он домой и сказал отцу с матерью:
   — Там-то и там-то живут три дочери пастуха. Я возьму в жены одну из них.
   Отец с матерью говорят:
   — Как это ты женишься на дочери пастуха? Ты же сын падишаха!
   — Нет, я женюсь, — ответил он им.
   Посватался он к младшей сестрице. Сыграли свадьбу. Стали они жить-поживать да добра наживать.
   Вскоре жена молодого падишаха зачала. А старый падишах, как водится, когда ездил по другим странам, брал с собой и своего сына. Вот выходит указ — ехать и ему в дальние страны.
   У жены молодого падишаха родились дети, каких она пообещала: девочка Гюн^[12] и мальчик Ай^[13].
   Свекровь позвала бабку-колдунью, и соорудили они короб, схватили тех малюток, уложили туда и пустили по воде. А жену сына падишаха отвели к яме, закопали по пояс, рядом положили воз терновых веток, чтобы всякий прохожий мог хлестнуть и плюнуть в нее.
   После этого написали письмо ее мужу: так, мол, и так… «Обещала родить мальчика с месяцем во лбу и девочку с солнцем во лбу, а родила тебе двух щенят». Молодой падишах ответил: «Щенок ли, котенок ли, оставьте все так, как есть, пока я не вернусь».
   Проходит год или полгода, воротился муж домой, увидел свою жену в том самом месте да так ее там и оставил.
   Детей же по воде прибило к опушке леса, а там стояла землянка. В ней жили старик со старухой: не было у них ни детей, ни внуков. Старуха и говорит старику:
   — Если в коробе будет выпивка, то это твое, старик, счастье, а если живая душа, то это мое счастье.
   Посмотрели — а там двое детей. Обрадовались, подобрали их, стали заботиться о них, растить. Начали дети ходить в школу — оба умные да такие красавцы, каких не сыскать на всем белом свете, а месяц со звездой-солнцем у них светили так, что все вокруг освещали.
   Все бы хорошо, только вот дети в школе стали их дразнить: «найденыши», «найденыши». А они не стали этого терпеть и пустились на хитрость. Говорят старику со старухой:
   — Нас отправляют в село Курчу, мы туда пойдем.
   Приготовили старик со старухой питки, положили их в торбу. Ушли дети, как и задумали.
   Идут они, идут, смотрят — огонек вдалеке. Когда подошли, видят — дом, и никто в нем не живет. Полным-полно всякого богатства в том доме, но нет никого. Ешь, пей — не хочу! Живи здесь вольготно — никто не помешает. Стали они здесь жить-поживать.
   А тем временем та бабка-колдунья, которая навредила жене сына падишаха, учуяла, что дети живы. И мать молодого падишаха отправила ее в те места, где они жили:
   — Иди и что хочешь сделай, но сотри с лица земли этих детей.
   Пошла бабка. Добралась до тех мест и застала девочку в доме одну. Во дворе стояла лошадь, а паренек был на охоте.
   — Как поживаешь, девочка моя? Все одна да одна, небось?
   — Да как поживаю? Брат ходит на охоту, приносит мне разные вещицы для развлечения. Вот так и живу.
   — И-и-и, девочка моя, чего тебе так одной тосковать?! Отправь-ка лучше братца принести тебе яблоко от Дюнняя-гюзели.
   Когда приходит брат, сестра и говорит ему:
   — Брат, я больше не хочу быть дома одна. Принеси-ка мне яблоко от Дюнняя-гюзели. Тогда будет мне чем развлечься, а то я здесь все одна и одна, никого нет вокруг.
   Брат, не желая огорчать сестру, собрался и отправился в путь.
   Шел он, шел, повстречал старушку и стал ее расспрашивать. Старушка и говорит ему:
   — Мальчик мой, вот идти-то ты идешь, но по дороге увидишь дерево и родник. Яблоки очень горькие, вся горечь мира в них. Отведаешь того яблока и похвалишь: «Брях! Вот так яблоко! Такого яблока я еще не ел!». Родник же с двумя желобами: по одному течет кровь, по другому — гной. Когда выпьешь из них, скажешь: «Брях! Вот так вода! Такой водицы я еще не пил!».
   Поблагодарил ее паренек и дальше пошел. Идет он, идет, доходит до яблони. Сорвал яблоко, откусил от него и говорит:
   — Брях! Ну и вкус у яблока! Такого яблока я еще не ел!
   Идет он дальше, доходит до родника с двумя желобами: по одному течет кровь, по другому — гной. Отведал того и другого и говорит:
   — Брях! Вот так вода! Такой водицы я еще не пил!
   А надо сказать, что старушка подсказала тогда пареньку и еще кое-что:
   — Когда придешь, посмотри, если закрыты глаза у Дюнняя-гюзели, то она не спит, а если открыты, значит, спит глубоким сном на своем сорок первом этаже.
   Пришел туда парень, смотрит — глаза открыты, спит Дюнняя-гюзели. Принялся наматывать ее косы на свою руку и, когда изрядно их намотал, спрашивает:
   — Где стоит яблоня? Где яблоки, Дюнняя-гюзели?
   — Да вот же, посмотри.
   Юноша забрал яблоко у Дюнняя-гюзели и пошел домой. Добрался до своего дома и яблоко сестре отдал.
   Проходит немного времени, и вот он снова отправился на охоту. А по дороге встретился с сыном падишаха, который на самом деле был его отцом. Он был очень похож на своего отца, и сын падишаха спросил его:
   — Кто ты, откуда и куда путь держишь?
   Тот поведал ему, как избавились от них, когда отца не было дома. Потом рассказал, как он ходил добывать яблоко Дюнняя-гюзели. Сын падишаха порадовался за него; сам он ведать не ведал, где обитает Дюнняя-гюзели, а паренек, оказывается, не только узнал, где она живет, но и яблоко ее раздобыл.
   Вернулся сын падишаха домой и говорит матери:
   — Встретил я одного юношу, очень похожего на меня. Скажи, в нашем роду кто-нибудь живет в тех местах, где я был?
   — Откуда им там быть?! Нет, сынок.
   Услышав все это от сына, его мать снова говорит бабке-колдунье:
   — Иди и сделай так, чтобы этих детей на свете не было.
   И снова отправилась в путь эта бабка. Пришла и стала расспрашивать девушку:
   — Как тебе живется, раздобыл ли твой старший брат яблоко?
   — Принес, бабушка! Спасибо, что рассказала мне об этом. Как хорошо я с ним играю!
   — Девочка моя, яблоко — это хорошо, но ты попроси брата принести зеркало от Дюнняя-гюзели: будешь в него смотреться да прихорашиваться.
   И снова пошел паренек выполнять желание сестры. Проходит он мимо того родника, из которого попробовал воду. Потом — мимо дерева, плод с которого отведал. Как только он дошел, увидел, что снова у Дюнняя-гюзели открыты глаза. Стал он наматывать ее косы себе на руку, похлестывать ее плеткой да приговаривать:
   — Наматывайся, наматывайся. Скажи, где твое зеркало?
   — Да вот же оно!
   Забрал паренек зеркало, унес его домой и отдал сестре.
   Вскоре ушел он снова охотиться и опять повстречался со своим отцом.
   — Где же ты пропадал, мой мальчик? Как долго я тебя не видел!
   — Эге-ге, есть у меня сестренка, да больно уж разбаловал я ее, такая капризная стала. Захотела яблоко, — я принес. Теперь захотела зеркало от Дюнняя-гюзели — тоже принес! Зеркал на свете много, но она хотела, чтобы именно от Дюнняя-гюзели зеркало было!
   Его отец вернулся во дворец и рассказал обо всем своей матери:
   — Этот паренек и зеркало от Дюнняя-гюзели раздобыл!
   Когда его мать услышала это, снова посылает бабку-колдунью:
   — Иди и сделай так, чтобы этих детей не было на свете!
   Приходит бабка к девушке и говорит ей:
   — Знаешь что, девочка моя?! Яблоко как яблоко, зеркало как зеркало, но скажи брату, чтобы он привел тебе саму Дюнняя-гюзели как невестку, а себе — как жену.
   Попросила сестра брата привести ей невестку, а тот отвечает:
   — Хорошо, пойду, но не знаю, вернусь ли назад.
   Отправился он в путь. Когда добрался до Дюнняя-гюзели, не заметил, что у нее глаза закрыты: значит, она не спит. Пробует он намотать себе на руку ее косы, как вдруг слышится ему голос:
   — Стань камнем!
   И превратился он в камень. А там уже лежали девяносто девять камней — это были те, кто пришел взять в жены Дюнняя-гюзели, и этот паренек стал сотым.
   Сестрица все смотрит на дорогу, день ждет, два ждет, три ждет. Вот уже из-под стрехи дома начала капать кровь. Тут она поняла, что брата нет в живых.
   Собралась девушка в дорогу сама. Идет она, идет, выходит ей навстречу та добрая старушка:
   — Куда путь держишь, девочка моя?
   — Куда я путь держу, бабушка? — отвечает та. — Мой брат ушел один раз — яблоко от Дюнняя-гюзели раздобыл, ушел второй раз — зеркало от Дюнняя-гюзели раздобыл, а сейчас ушел, чтобы привести саму Дюнняя-гюзели мне в невестки, а себе в жены, да и пропал.
   — Твой брат стал камнем, — говорит бабушка. — Теперь, когда будешь идти дальше, повстречаешь волка, перед ним будет лежать трава. Возьми ту траву, положи ее перед козой, у козы забери кость и положи ее перед волком. А когда пройдешь еще немного, увидишь родник с двумя желобами: через один течет кровь, через другой — гной. Крови отведаешь и похвалишь: «О боже, какая прекрасная вода!». Гноя отведаешь и скажешь: «О боже, какой вкус у этой воды!». Когда же пойдешь к яблоне, то скажешь так: «О, какой вкус у этого яблока!». Пройдешь все и отправишься дальше.
   Когда дойдешь до Дюнняя-гюзели, посмотри — если у нее глаза открыты, значит, она спит, а если закрыты, то не спит. У нее есть девяносто девять кос, намотай ее косы себе на руку, чтобы она показала тебе твоего брата. Вели ей: «Покажи мне моего брата, покажи мне моего брата!»
   Когда девушка прошла все препятствия, посмотрела на Дюнняя-гюзели, — ее глаза открыты, значит, она спит. Принялась она наматывать на свою руку косы Дюнняя-гюзели и приговаривать:
   — Покажи мне моего брата, покажи мне моего брата!
   И Дюнняя-гюзели показала ей все камни. И все они превратились в мужчин. Когда же она указала на сотый камень, тут и брат девушки ожил. Собрались все втроем в путь, сели на коня из табуна Дюнняя-гюзели и вернулись домой.
   Стали они дальше жить-поживать. Вскоре юноша снова отправился в лес на охоту. Здесь он опять повстречался со своим отцом.
   — Где же ты пропадал так долго, мой мальчик? Все нет да нет тебя!
   — Эге-ге, я ходил за Дюнняя-гюзели, привел ее в невестки своей сестре и себе в жены.
   — Ну и ну! Вот это да! Я вот уже падишахом стал, но знать ничего не знаю, кто эта Дюнняя-гюзели, а ты ее уже в жены взял! В воскресенье я устраиваю пир, приходите и вы ко мне всей семьей! Я отправлю за вами фаэтон с кучером.
   Приходит падишах домой и говорит своей матери, чтобы готовились.
   А его мать кинулась к той бабке-колдунье:
   — Что будем делать, они уже встретились с Дюнняя-гюзели. Собирается падишах устраивать застолье, пригласит и тебя.
   — Не беспокойся, мы их отравим, всех троих.
   Отправил падишах за ними фаэтон. Они нарядились, поехали все втроем. Вот садятся за стол. А для Дюнняя-гюзели ничего в этом мире не было тайной. Она и говорит им:
   — Что я вам велю делать, то и делайте, слушайте меня! А если не скажу, то никуда не тянитесь.
   После пира направились они к той яме. Та бедная женщина вся уж прогнила по пояс, и терновые ветки-прутья рядом с ней. И вот, перед тем как подъехать к палатам, кучер им сказал:
   — Слезайте, ударьте по разу веткой эту женщину и плюньте в нее.
   Дюнняя-гюзели ему отвечает:
   — Наши руки не поднимутся ее ударить.
   И они поехали дальше. А кучер, встретив сына падишаха, говорит ему:
   — Они не захотели ударить ту женщину.
   Он же ему в ответ:
   — Не велика беда, если не ударили.
   Вернулись они в дом, а там столы уже опять накрыты. Но им всем троим в тарелки с едой был подложен яд. Еще не успели сесть за стол, как Дюнняя-гюзели приказывает:
   — Идите и приведите сюда ту женщину из ямы и собак!
   Приводят женщину и озверелых собак. Тут Дюнняя-гюзели дает одной собаке кусок из яств с их стола, и другой собаке кусок. Глядь! — обе собаки тут же и сдохли.
   А Дюнняя-гюзели продолжает:
   — Всех троих, детей и их мать, нарядить в падишахские одежды.
   Узнал тут все падишах и спрашивает:
   — Как мне наказать этих двоих: родную бабушку и бабку-колдунью? Что лучше — сорок ножей с черной рукояткой или сорок коней?
   И бабку привязали к хвостам сорока коней, а в свекровь воткнули сорок ножей. Так злодейки погибли, а сказка на этом кончается.