Перевод А. Щербакова Стоял посреди Тушкова раскидистый дуб, весь свет божий тушковянам застил. Стали они думать, что с пим делать: то ли валить, то ли, по крайности, обрезать ветви, те, что поразвесистей. Решили обрезать ветви. Староста приказал, чтобы в такой-то день все жители явились на площадь. И вот стали рубить ветви. Сначала нижние, потом выше полезли. Распоряжался сын старосты, Мацек. Рубили-рубили, видят — вроде бы довольно. А как вниз-то спуститься? Нижние-то ветви срезаны начисто! Мацек и сообразил.
— Погодите, — говорит. — Я здесь за ветку схвачусь, ты — за мои ноги, и так по очереди, пока до земли не достанем.
Сказано — сделано. Вот-вот до земли дотянутся, да стали у Мацека руки соскальзывать. Тяжело все-таки.
Кричит он:
— Стойте! Я на руки поплюю, а то скользят.
Отпустил он руки — все и рухнули наземь. Совсем худо стало. В неразберихе попутали тушковяне ноги, никто своих узнать не может.
К счастью, шел мимо пастух с дубиной. Поведали они ему свое горе, заплатить обещали, он и взялся им помочь. И давай их дубиной охаживать! Кого стукнет, тот мигом вскочит и бегом с площади! И еще рад-радехопек, что ноги-то нашлись.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)