Жил на свете король, который был в большой дружбе со своими придворными. Пообещал он каждому, кто надумает свадьбу играть, дать хорошее приданое. Камергер короля тут же решил отправиться на поиски невесты, красивой, умной и достойной. И вот, приехав в одно поместье, прямо на пороге дома увидел он очень красивую девушку, красивее и быть не может. Попросил он разрешения переночевать. Не отказал ему хозяин поместья, больше того, очень любезно повел показывать свой дом.
   — Ну, как вы находите дом?
   — Превосходный. Только вот фасад низковат.
   Повел показывать поля, угодья, закрома.
   — Ну, как вы находите закрома?
   — Очень хороши! Если бы еще зерно в них было цело.
   Ничего не понял хозяин из речей гостя. И фасад у него, как должно, и закрома полны зерна.
   Вечером на ужин подали курицу. Прекрасную курицу. И удивительно ее разделала дочь хозяина: голову отдала отцу; крылья — матери, ножки — гостю, а себе взяла грудку. Хозяин дома не решился спросить, почему дочь сделала именно так, а не иначе. Но ночью, лежа без сна в постели, пересказал жене разговор с камергером короля и не преминул обратить ее внимание на то, как дочь за ужином разделила курицу.
   Между тем дочь в своей комнате все слышала, слово в слово, и сказала отцу:
   — Я знаю, что хотел сказать наш гость. Говоря о фасаде, он имел в виду меня — ведь именно меня он встретил на пороге дома.
   Что же касается зерна в закромах, то он напомнил тебе, отец, что долгов у нас так много, что все оно уйдет на их оплату.
   — Ну что ж, может, ты и права, — сказал отец. — Тогда объясни-ка, почему ты за ужином мне дала куриную голову, матери — крылья, себе — грудку, а гостю — ножки?
   — Голову я дала тебе, отец, потому, что ты глава семейства, крылья — матери потому, что семейство под ее крылом живет, гостю — ножки, он же путешественник, а мне грудку, ведь именно грудью должна встретить я все неприятности, которые принесет мне любовь этого пришельца.
   Слышал все это и камергер короля. И, полюбив ее за красоту, теперь был просто сражен ее сообразительностью. На следующий день попросил он ее руки. Получив согласие, увез во дворец, но королю решил не показывать. А король, видя такое дело, дал себе слово во что бы то ни стало поглядеть на нее. Долго он ходил вокруг дома, долго заглядывал в окна, что всякий раз были плотно зашторены, и надумал подкупить служанку. Заверил ее король, что не тронет молодую, а только удостоверится, красива ли она. И вот, когда молодая спала, впустила служанка короля в дом. На цыпочках вошел он в спальню и увидел красивую кровать с зеленым дамастовым пологом. Поднял он его и, узрев такую неземную красоту, застыл на месте. В этот самый момент служанка заторопила его — возвращался хозяин. Тут в спешке и обронил король свою перчатку. Обронил и не заметил, что обронил. А камергер как только вошел, тут же перчатку и поднял. Засомневался он в верности своей жены, и не стало в доме покоя. Сущий ад начался. Служанка, что считала себя виновницей, обо всем доложила королю. Вспомнив про потерянную перчатку, приказал король позвать к нему придворного.
   — Наносишь ты мне оскорбление, — сказал он ему, — и немалое, тем, что не показываешь свою жену.
   — Да она очень больна, мой король.
   — Ну, раз больна, придется мне самому пожаловать к вам в гости на обед.
   И действительно на следующий день пришел король в дом к своему придворному на обед. К столу молодая вышла последняя и, как только села за стол, так и залилась слезами — больше года она не сидела за столом рядом с мужем.
   Поинтересовался король, что так горько плачет молодая, а она ему:

— Всем сердцем была любима я,
Сегодня нет, в чем вина моя?

   На что муж тут же ответил:

— В виноградник я вошел,
Следы вора я нашел.

   Тут уж вступился сам король.

— Этим вором был король…
Но в винограднике твоем
Король не был королем.
Гроздья спелые он видел,
Но тебя он не обидел.


И честью клянусь короля:
Не тронул ни ягодки я.

   Тут король и рассказал, как он вошел в спальню, приподнял полог, увидел молодую и поспешил уйти, обронив перчатку. Понял камергер, что разжигать любопытство опасно. С тех пор он никогда не запирал свою жену, которая слыла при дворе самой красивой, самой умной и самой достойной.