Жили-были муж с женою. И была у них дочка, добрая да красивая. Жена слегла от тяжелой болезни, и когда настал ее смертный час, позвала к себе дочку и сказала: — Видно, доченька, помру я скоро, а ты помни: коли будет нужда какая — приходи ко мне на могилу, ударь три раза в ладоши да покличь меня — я отзовусь.
   Умерла мать. Вот проходит время — отец женился снова, взял себе в жены женщину злую.
   Правили в ту пору король с королевой, и не было у них детей. Королева как-то возьми и скажи:
   — Хоть бы послал мне господь сыночка, какого ни на есть плохонького!
   Что просила — то и получила. Родился у королевы сын, да такой уродец, что сколько ни искали — не смогли найти ему кормилицы. Опечалился король. Тут пожаловала к нему мачеха той девушки и сказала, что, мол, падчерица берется выкормить малютку-принца. Король велел послать за кормилицей и без лишних слов приставил ее к сыну.
   Опечалилась девушка, побежала той же ночью к матери на могилу, хлопнула три раза в ладоши.
   — Чего тебе надобно? — мать ее спросила.
   Рассказала ей дочка о королевском приказе.
   — Не бойся, — мать отвечала. — Принц твой заперт в ящике с дыркой: через эту дырку он дышит. Ты просунь в нее грудь — он вдоволь и насосется.
   Наутро отправилась девушка во дворец и покормила уродца, как мать научила. Обрадовались король с королевой, не знали, как ее и отблагодарить. Принц уже из пеленок вышел, а кормилицу все при дворе держали.
   Вырос принц, настает пора ему жениться. Просит он у родителей дозволенья отправиться искать себе по свету принцессу-невесту. Мать с отцом его отговаривать: нет такого дворца в округе, где б не знали и не страшились бы принцева уродства. А принц на своем стоит — женюсь да женюсь. Делать нечего, решили при дворе девицу сыскать, которая за него пошла бы. Ни одна не захотела: легче умереть незамужней. Тут опять к королю зловредная мачеха пожаловала: падчерица, мол, не прочь за принца пойти.
   — Нам ли не знать, на что ты решилась, — сказал король кормилице.
   Не осмелилась девушка королю перечить, принц был тоже согласен. Ночью побежала невеста к матери на могилу, хлопнула три раза в ладоши.
   — Чего тебе надобно? — мать ее спросила.
   Отвечала дочка, что король назначил ее в жены принцу-уроду.
   — Что же, выходи, — мать ей сказала. — В ночь после свадьбы приходи в спальню в семи платьях и скажи принцу: у тебя семь шкур, а у меня семь одежек, снимай-ка, муженек, одну шкуру, а я одно платье сниму. Повторяй это, пока не снимешь последнее из платьев, а он последнюю шкуру.
   Выполнила дочка в точности материнский наказ. После пира пошли молодые в спальню, тут жена и сказала мужу о своем желанье. Снял тот все до последней шкуры и обернулся прекрасным принцем.
   Поутру вышла молодая из спальни веселая и довольная, свекра со свекровью расцеловала.
   — Что же принц не идет? — они спросили.
   — Он сказал, что нынче не выйдет. Королю с королевой узнать хотелось, почему их сын из спальни глаз не кажет. Через три денька решились они подстеречь его спящим. Только молодые заснули — они на цыпочках в спальню. Подошла королева к сыну, простыню отдернула и — застыла: сын ее прекрасным принцем ей явился. От волненья дрогнули у матери руки и три капли воска упали сыну на лицо. Вскрикнул он от испуга, а король с королевой прочь заспешили, и никто их не заметил. Тут жена проснулась — муж ее плакал.
   — Ах, любезная моя Амелия! Снова я заколдован! — горестно воскликнул он.
   Бедная Амелия (так звалась она от рождения) залилась горючими слезами, оплакивая злую долю любимого мужа.
   — Выгляни, в окно, ночь теперь или день, — приказал ей принц.
   Раскрыла Амелия окно и сказала:
   — Самая что ни на есть ночь. Принц молчал, а Амелия слезы лила.
   — Посмотри, не день ли уже. Глянула Амелия в окно и ответила:
   — Ночь пока.
   Вот проходит время, и принц снова:
   — А теперь как?
   — Светает.
   В тот же миг обернулся принц белою голубкой, расправил быстрые крылья и вылетел в окно. С того дня никто не видел, чтобы Амелия смеялась. Король с королевой ее безмерную скорбь уважали и вины своей невольной от нее не скрыли.
   С той поры чуть в ворота нищий постучится — Амелия первая тут как тут, подаяние протянет и спросит, не видал ли где белую-пребелую голубку. Нищие как один отвечали, что, мол, много белых голубок по голубятням сидит, а такой нигде нету.
   Как-то раз забрел во дворец бродяга. Бедная Амелия — за расспросы, а он ей в ответ: довелось мне мимо высокой горы идти, видел я там, как одна голубка на дерево садилась, а две другие к ней подлетали. Выложила голубка на салфетку хлеб и сыр да поделила на четыре части. Эта, говорит, для тебя, эта — для тебя, та — для меня, а последняя — для моей Амелии.
   Обрадовалась Амелия, просит отвести ее к той горе. А нищий в ответ:
   — Больно далеко идти придется.
   — Ну так что из того? У меня деньги есть. Завтра поутру приходи во дворец, мы с тобою к горе отправимся.
   Нищий обещал вернуться с утра пораньше. Чуть стемнело, бросилась Амелия к матери на могилу, хлопнула три раза в ладоши.
   — Чего тебе надобно? — мать ее спросила.
   Рассказала дочка, что нищий ей поведал.
   — Пойди с ним. На горе укройтесь под деревом. Скажет голубка «четвертая доля для моей Амелии», ты ответь: тут я, за своею долей пришла.
   Сказано — сделано. Много дней пришлось им идти к той горе, а когда дошли, нищий сказал ей:
   — Вон то дерево!
   Спрятались они, ждут-дожидаются. Откуда ни возьмись — белая голубка, а за нею две другие. Уселись они на дерево, расстелила первая голубка салфетку, сыр и хлеб кладет, делит на четыре части и приговаривает:
   — Эта доля — для тебя, эта — для тебя, та — для меня, а четвертая — для моей Амелии.
   Тут вышла Амелия из укрытия и сказала:
   — Здесь я и могу получить свою долю. Слетела голубка с дерева на землю и обернулась принцем, которым в самом деле и была. Две другие — они тоже заколдованными принцами были — вспорхнули и вдаль унеслись.
   Днями позже прибыли они во дворец, и пошел у них пир горой. А король с королевой на родного сына глядели и никак не могли наглядеться.
   И я туда ходил, да мне ничего не подали.