Шел, стеная, кабальеро,
Извела его печаль,
На нем траурное платье,
Грубый шерстяной сайяль.
Шел по скалам, полный скорби,
Плача, дал себе обет
Удалиться от соблазна
В ту страну, где женщин нет.
Чтоб о них забот не ведать,
Чтоб никто не утешал,
Чтобы помнить об умершей,
Той, кем он не обладал.
Ищет он пустые земли,
Хочет жить средь диких скал.
На одной горе огромной
В отдаленье от жилья
Он построил дом печали
Возле мутного ручья.
Дом из желтой древесины,
Называемой тоска,
Стены — из каменьев черных,
Черного известняка.
Он угрюмые стропила
Крышей бурою покрыл,
Пол из мрачного металла,
Пол свинцовый настелил,
Дверь свинцовую он сделал,
Чтоб не видеть белый свет,
Набросал сухие листья,
Выполняя свой обет.
Где добра не ожидают,
Там надежде места нет.
В этом доме, доме скорби,
Одинокий, как монах,
Спит, как братья в Сан-Висенте,
На расстеленных ветвях.
Он питается лозою,
Слезы — все его питье,
Плачет он на дню два раза,
Тело мучает свое.
Он под дерево покрасить
Стену в доме приказал,
Балдахин повесить белый,
Словно это тронный зал,
И алтарь из алебастра,
Как небесному царю,
И из белого атласа
Украшенья к алтарю.
Статую своей подруги
Он воздвиг на тот алтарь.
Серебро литое — тело,
А лицо ее — хрусталь.
Платье белое из камки,
На монашеском плаще —
Знаки окончанья рода —
Луны шиты по парче.
Королевскую корону
На нее он возложил
И каштанами из рощи
Ту корону окружил.
Он каштанами украсил
Ту корону неспроста:
Первые пять букв каштана
Означают — чистота.
Двадцать два ей было года,
Когда смерть за ней пришла,
Красота ее бесценна,
И утрата тяжела.
Будет он в тоске, покуда
Смерть его не призовет.
Он глядит на изваянье,
Для того он и живет.
Дверь пред радостью он запер,
Перед горем — отпер дверь,
И вовеки дом печали
Не покинет он теперь.