Жил-был на свете дурак. Долгое время он жил припеваючи, но понемногу стали доходить до него слухи, что он всюду слывет за безмозглого пошлеца. Смутился дурак и начал печалиться о том, как бы прекратить те неприятные слухи?   Внезапная мысль озарила наконец его темный умишко. И он, нимало не медля, привел ее в исполнение.   Встретился ему на улице знакомый
— и принялся хвалить известного живописца.   
— Помилуйте! 
— воскликнул дурак. 
— Живописец этот давно сдан в архив. Вы этого не знаете? Я от вас этого не ожидал. Вы
— отсталый человек.   Знакомый испугался и тотчас согласился с дураком.   
— Какую прекрасную книгу я прочел сегодня! 
— говорил ему другой знакомый.   
— Помилуйте! 
— воскликнул дурак. 
— Как вам не стыдно?! Никуда эта книга не годится; все на нее давно махнули рукой. Вы этого не знаете? Вы
— отсталый человек.   И этот знакомый испугался и согласился с дураком.   
— Что за чудесный человек мой друг N. N.! 
— говорил дураку третий знакомый. 
— Вот истинно благородное существо!   
— Помилуйте! 
— воскликнул дурак. 
— N. N. - заведомый подлец! Родню всю ограбил. Кто ж этого не знает? Вы
— отсталый человек!   Третий знакомый тоже испугался и согласился с дураком, отступился от друга.   И кого бы, что бы ни хвалили при дураке
— у него на всё была одна отповедь. Разве иногда прибавит с укоризной:   
— А вы всё еще верите в авторитеты?   
— Злюка! Желчевик! 
— начинали толковать о дураке его знакомые. 
— Но какая голова!   
— И какой язык! 
— прибавляли другие. 
— О, да он
— талант!   Кончилось тем, что издатель одной газеты предложил дураку заведовать у него критическим отделом. И дурак стал критиковать всё и всех, нисколько не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний. Теперь он, кричавший некогда против авторитетов, 
— сам авторитет, и юноши перед ним благоговеют и боятся его. Да и как им быть, бедным юношам? Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть… но тут, поди, не возблагоговей
— в отсталые люди попадаешь!   Житьё дуракам между трусами.