Перевод А. Щербакова   Призадумались Мацюсь да Кубусь, как бы это хорошо жить и ничего не делать. Мацюсь и говорит:
   — Знаешь что, Кубусь? Пойдем-ка за хату к дороге, выроем на обочине ямы, спрячем туда ноги. Вот люди и подумают, что мы безногие калеки; кто с ярмарки пойдет, станут нам милостыню подавать.
   Ну хорошо. Кончилась ярмарка, а они сидят — будто у них ног нету, как убогие калеки.
   Первым шел по дороге с той ярмарки какой-то здоровый мужик, богатый, принаряженный. Шляпа на нем с накладным узором, на ногах оравские сапожки, а за пазухой булка и сала кусок. Тут Кубусь Мацюсю и говорит:
   — Давай что-нибудь споем. Он нам и даст булки да сала.
   Сложили наскоро песенку и поют:
   Человече, человече, хорошо живешь.
   Сам-то хлеб да сало ешь, а бедным не даешь.
   Подошел к ним мужик, отрезал булки да сала по ломтю, дал тому и другому.
   — Видишь, — говорит Мацюсь. — Все идет, как я тебе сказал. Люди нас не оставят, будем мы жить-поживать и ничего не делать.
   Ну хорошо. Тот мужик ушел, а они сидят.
   А тут едет пан четверкой в карете, кучер спереди, два гайдука сзади. Кубусь бряк навзничь, будто он мертвый, а Мацюсь поет над ним:
   Едет князь, везет князь
   С ярмарки гостинцы.
   Милостыньку мне подаст —
   Мы с братом простимся.
   Подъехал к ним пан:
   — Ты чего вопишь?
   Мацюсь и говорит:
   — Ой, помер у меня братик, а похоронить не на что.
   Сунул пан руку в карман, не глядя, набрал денег горсть: золота, серебра — кинул Мацюсю и приказывает:
   — Ha! Да похорони его быстрей, чтоб у дороги не смердело.
   И дальше поехал.
   Только было у него в карете окошечко сзади, глянул он в него, а они оба — живой да мертвый — бегом бегают и деньги подбирают. Крикнул пан кучеру:
   — Стой!
   А гайдуку:
   — Бери дубину да наподдай тем подлецам, чтоб шкура на них полопалась, раз они над людьми потешаются!
   Бежит гайдук с дубиной, а Мацюсь с Кубусем решили, что он еще денег несет, и запели:
   Ангел божий, а не князь!
   Добром бога славит.
   Он нам, бедным, подавал,
   Но еще добавит.
   Как налетел на них гайдук, как наподдал! До тех пор дубасил, пока они через плетень не перескочили и не удрали. И в те ямы больше ни ногой!