У одного мужика было столько детей, что все в округе доводились ему кумовьями. А жена, как на грех, опять родила. Как тут быть? И пошел он куда глаза глядят — авось удастся кого-нибудь позвать в кумовья.
   Повезло мужику. Повстречался ему нищий. Мужик спрашивает:
   — Не пойдешь ли ко мне в кумовья?
   — Пойду, — отвечает нищий, — только знаешь ли ты, кто я?
   — А по мне все равно, кто ты, лишь бы крестным сынишке был.
   — Так знай, я бог.
   — Нет, ты мне не подходишь, ты одних богатыми делаешь, а других — бедными.
   Пошел мужик дальше, видит — нищенка, он к ней:
   — Не пойдешь ли ко мне кумой?
   — Пойду, — отвечает она, — но знаешь ли ты, кто я?
   — Нет, не знаю.
   — Так знай, я Смерть.
   — Вот ты-то мне подходишь, потому что для тебя все равны.
   Отпраздновали крестины. Смерть и говорит мужику:
   — За то, что ты меня выбрал кумой, я тебя озолочу. Ты заделаешься врачом и будешь лечить больных. Но, чур, уговор: когда войдешь к хворому и увидишь — я стою у него в изголовье, — значит, он мой. Тут ты не берись лечить. А если я стою в ногах больного, он — твой. Только смотри не вздумай ослушаться меня и начать пользовать тех, у кого я буду стоять в изголовье, а то за тобой явлюсь.
   На том и порешили. Мужик стал по домам ходить, больных лечить. Коли видел у изголовья постели больного свою кумушку Смерть, лечить отказывался, а если Смерть в ногах стояла, прописывал все, что на ум взбредет. И пошла повсюду молва о чудо-лекаре, и разбогател мужик невероятно! Но вот позвали его однажды в дом к очень богатому больному. Пришел мужик, а Смерть в изголовье стоит. Стал он отказываться. А ему горы золотые сулят, только бы от смерти спас.
   — Ладно, спасу, — сказал мужик. Схватил больного и переложил его ногами в изголовье. Богач-то и выздоровел.
   Идет мужик домой, и вдруг Смерть перед ним.
   — Я за тобой, нарушил наш уговор.
   — Подожди малость, дозволь напоследок помолиться, «Отче наш» прочитать.
   — Молись, подожду.
   Однако мужик себе на уме был. Он и не думал молиться. А Смерть же, верная своему слову, ушла.
   Но вот как-то шел мужик — глядь, а на дороге Смерть лежит, похоже мертвая. Вспомнил он тут, сколько она ему добра сделала, и промолвил:
   — Ах ты, моя дорогая кумушка, померла, дай я хоть «Отче наш» прочту за твою душеньку.
   Кончил мужик молиться, Смерть вскочила и говорит:
   — Ну, прочитал «Отче наш», теперь пойдем со мной.
   Хитер был мужик, да Смерть хитрее оказалась, вот так-то.