Но на дворе до сих пор не утихают споры про СССР, Третий рейх и Вторую мировую войну. Войну, участникам которой уже далеко за 100 лет. Людям, которым сегодня 90, в те годы было буквально по 5 лет.
Но журналисты, политики, министры продолжают повторять тезисы 50-летней давности, продолжают споры о том, кто был виноват, а кто нет. Продолжают упрекать уже вторые и третьи поколения в их причастности к той войне. В России и того пуще — создают целые интерактивные мероприятия, чтобы дети могли почувствовать себя в роли ветеранов боевых действий Второй мировой войны.
Каждый год, как по расписанию, вы достаете из нафталина один и тот же сценарий: «Гитлер — плохой, а Сталин — хороший», «Не Вторая мировая война, а Великая Отечественная», «рептилоиды», «англосаксы». И начинается! Один лагерь с пафосом доказывает, что СССР был воплощением абсолютного зла, другой — что Европа вся состояла из пособников нацизма.
Дорогие читатели, мир не черно-белый! Он грязно-серый, как городской снег в марте. Это как спорить о том, что страшнее — утонуть в болоте или сгореть в пожаре. Где было жить лучше — в Третьем рейхе, где о вас судили по отметке о вашей национальности, или в СССР, где могли посадить за любую мысль против коммунизма и продразверстки?
Журналисты же все упростили до абсурда. Жизнь в те годы и выбор у людей в то время был как выбор между гильотиной и сожжением на костре. Одно другого хуже.
Приоткроем завесу спектакля под названием «Где же был прекрасный мир?». Прекрасной страны не было вообще. Люди жили в плохих условиях и там и там, работа была изматывающая, образование получали зачастую лишь базовое и в лучшем случае техническое с одной целью — индустриализация общества. Люди не могли купить себе даже квартиру в 8 м², они ютились в коммуналках и маленьких полуразрушенных помещениях. Автомобиль, смартфон, интернет, телевизор? Само слово «развлечение» подразумевало исключительно дорогой театр, кинотеатр или дорогую книгу. Промышленность просто не позволяла снижать цены. О чем мы говорим, когда люди даже банально не могли позволить себе чашку кофе, а пирожные стоили как новые туфли.
Государства же пользовались этим. Люди не умели читать — их учили и читали баллады о великом национальном единстве. Люди не могли ездить в другие страны — зато им рассказывали о величии их страны и о жестоких странах-соседях. Люди не обучались психологии — вместо этого им давали идеологическую промывку.
Люди работали за жалкие гроши на заводе (это был не завод в современном понимании с чистыми цехами и машинами — это был ужасный, грязный цех, где люди буквально умирали из-за отсутствия основ охраны труда, а раздавленный рабочий под прессом или убитый станком — это было событие, которое было банальностью).
Им говорили, что они строили страну, но строили страну архитекторы и инженеры. Им говорили, что они строили огромные железные дороги, но имена людей, которые погибли во время строительства, даже не попали в конечные титры фильмов про эти дороги. Они остались как «массы», «народ», «коллектив». Они стали той силой, которую можно было использовать снова и снова, призывая к новым жертвам во имя новых «великих строек».
Это было ужасное время. Время индустриализации и национализации, когда человек перестал быть человеком, а стал винтиком на заводе и стал отличаться по галочке в паспорте.
Им выдали флаг со словами — это ваша страна и вы должны её любить больше остальных стран.
Люди того времени не плясали от радости от «величия страны». Они называли это ужасом. Потому что ужас — это не абстрактное понятие. Это хлеб по карточкам. Это похоронки из-за отсутствия медицины или банально — пульпита, который мало кто мог лечить. Это слезы матери, которая не может понять, за что забрали отца служить в армию и куда пошлют. Это холодные дома и огромные фабрики, где сегодня восхваляемые в книгах Форды и Эдварды Хиллы платили за труд гроши и изнуряли рабочих до смерти.
Но журналисты не пишут об этом. Они создают гигантские статьи по конспирологии, берут сложные глобальные проблемы и рассказывают нам «кто хороший», а «кто плохой».
Человек, которому всю жизнь рассказывали о том, что мир вокруг него — сплошное зло, а его страна — само совершенство, возьмет ружье в руки по зову «отца государства» и пойдет в бой. Это не метафора, это обычная психология человека.
Человеку, которому всю жизнь внушали, что грубая сила — все решает, будет действовать через насилие. Он не будет задумываться об эмпатии, каком-то понятии «толерантности» и прочих глупостях. Ему дали штандарт, сказали, что его культуру хотят уничтожить, а затем вручили ружье, рюкзак и указали пальцем, в какую сторону маршировать. Это и есть пример обычной стратегии того времени. Лишь единицы сопротивлялись общей идеологии, не верили в тезисы национализации. Они убегали из страны, уезжали, дезертировали, прятались в подвалах.
Но этих людей не фотографировали журналисты. Журналисты фотографировали редкие панорамы трибун, маршей, парадов, центральных красивых улиц. Пленка была очень дорогой, а фотоаппарат — новшеством, который стоил по цене автомобиля. Никто особо не фотографировал грязь, нищету, испуганных людей, маргиналов, инциденты и аварии на дорогах.
Представьте человека, чья психика сформирована в мире, где главный аргумент — грубая сила. Государство не просто разрешает насилие — оно его поощряет и возводит в доблесть. Его с детства учили: есть «мы» — сильные, правые, с великой культурой. И есть «они» — те, кто эту культуру хотят уничтожить.
Матери и отцы, которые жили в том мире, повторяли бездумно идеологизированные нарративы, которым их обучали в школе. Не хочешь повторять — ремнем по попе. Не хочешь слушаться отца — еще и в поддых мог дать с ноги. А если мать возразит, то удар с оттяжкой был сильным аргументом в то время.
Пройдемся по самому жесткому моменту — люди, выросшие в те годы. Мы не говорим обо всех людях, мы берем исключительные случаи. Но эти случаи достаточно массовые. Посмотрите на них. Кто-то поет гимн страны, не вдумываясь в его смысл, кто-то повторяет о том, что национальность передается по ДНК, что нация — это кровь. Кто-то, смотря телевизор, называет соседнюю страну, в которой никогда и не был, нищей, сгнившей, бескультурной, а людей, которые в ней живут, делит по обложке паспорта и менталитету. Это не маразм и не старость - это идеологическая промывка, которую проходило население стран того времени. Разумеется, были и те, кто искренне верил в это сам, но не вдавался в подробности политики того или инного государства.
Идея о том, что принадлежность к нации, ее величие и чистота передаются с ДНК — это прямой наследник расовых теорий XX века. Это примитивная, но страшная биологизация сложного понятия «культура». Она дает ложное, но прочное чувство превосходства просто по факту рождения. Ты уже часть «великого» целого, тебе не нужно ничего достигать — просто охраняй «чистоту». Хотя, если прийти к любому врачу и попросить сделать тест по ДНК для выявления нации, ответят, что этого не делают.
Система того времени сознательно ломала естественные человеческие связи — эмпатию, любопытство, критическое мышление — и заменяла их простыми, бинарными кодами: свой/чужой, друг/враг, правильно/неправильно.
Сравните банально со временем Наполеона. Да, это была война, да, страдали люди. Но культура не заменялась на гимны и стихи о танках. Ставились высокие духовные приоритеты. Мир тогда во многом жил категориями, унаследованными от Античности, Просвещения и Романтизма. Героизм — это личное деяние, проявление доблести, чести и духа конкретного человека. Война воспринималась как «продолжение политики иными средствами» (Клаузевиц), а не как тотальное уничтожение врага.
Безусловно, те войны были кровавыми и жестокими. Но они не ставили целью физическое или идеологическое уничтожение целых народов. Это было противостояние армий и империй, а не всего населения, мобилизованного на тотальную войну. Страдания были ужасны, но они не были систематическим, конвейерным уничтожением.
Времена же середины XX века часто называют «серыми». За то, что всю романтизацию морали, духовность, чувства заменили на кирпич. Романтизацию морали — на романтизацию идеологии, духовность — на родину, а чувства — на чувства исключительно к идеологии и лидеру.
Режимы XX века впервые поставили целью контроль не только над действиями, но и над мыслями, чувствами, самой душой человека. Наполеон мог требовать лояльности и налогов, но ему и в голову не пришло бы создавать министерство пропаганды для промывки мозгов всему населению 24/7. В XX веке героизм моральных поступков был заменен на «героизм» уничтожения и ненависти к указанному врагу.
XX век — это век массового общества, индустриализации войны и появления средств тотальной информации (радио, кино, массовая печать). Государство научилось не просто управлять людьми, а конвейерно производить нужный ему тип сознания — агрессивный, послушный, легко управляемый.
Но вернемся к сегодняшнему дню. Друзья, надеемся, мы доходчиво описали главную причину того, почему в те годы люди вели себя кардинально иначе, чем сегодня. И теперь подойдем к еще одному больному, горькому и важному моменту. Заключается он в том, что именно поэтому в те годы общество дошло до такой вопиющей жестокости.
Сегодня на улицах городов есть преступления, расизм, нацизм, унижения и преступления против личной неприкосновенности. Но это совсем другой мир и совсем другое общество. Это общество не способно взять в руки тотемы и без каких-либо эмоций маршировать по указке правителя на территорию государства, если ему не предложат взамен чего-либо ценного.
Современные же поколения — это поколения, которые прекрасно понимают, что такое национализация и пропаганда. Это общество цифровой эпохи. Это общества стран, где развита полиция, контроль, где можно изучать психологию и искусство. Мир, где заводы не такие ужасные, а также есть более легкие работы, которые не превращают молодого человека в старика после 10 лет работы. Мир, где можно объездить полмира, пообщаться с англичанином, немцем или американцем, увидеть Эйфелеву башню, Лувр, Эрмитаж. Изучить язык, выпить коктейль с иностранцами в одном джакузи и не быть заклейменным из-за исторического прошлого.
Это не идеальный мир, это мир потребления, искусства, дизайна и упрощения, но он лучше, чем индустриализация и шеренга со штандартами под одну дудку. Пока журналисты меряются историческими потерями, современные люди создают новый мир. Их агрессия ушла в цифровое пространство — они не бегают с битами по улицам, а создают видео, контент, приложения и агрессию выплескивают в видеоиграх.
И самое главное. Они не способны повторить того, что стало причиной для Второй мировой войны. Они не способны повторить её жестокости и зверств, которые были во время войны в Польше, Беларуси и продолжались после в Берлине.
Сегодня мы живем в системе, наличие которой, полностью исключило бы события 1930-1950-х годов. Это то время, когда подобных политиков ложит на землю полиция, максимально искореняя возможность их выступлений. Хотя. Иногда это и не всегда удается....
Люди, которые сегодня сравнивают события тех давних лет и пытаются прировнять их к современным - занимаются демаго́гией. Они думают не о чувствах ЖИВЫХ людей, а о их национальности и одежде, не о самом ЖИВОМ человеке, а о истории до него. Они смотрят на старую грязную и разбитую стену, пытаясь найти на ней старые обиды.
Будто отец, который приходит с работы и орет на дочку, просто за то, что ему хочется сорвать накопленные эмоции на ком-то слабом, беззащитном, молодом. Доказать ей, что она тоже несет ответственность за его проблемы. Ведь, он её воспитывал, тратил на неё лучшие годы, а она даже этого не понимает.
Но, друзья, не понимает она не потому, что эгоистичная или глупая. Она не понимает его потому, что не жила так и скорее всего жить так и не будет. Так как её мир совсем другой. Её мир - это мир социальных сетей, видеоигр, светящихся небоскребов, футуристических машин, туризма и мировых знакомств, обмена опытом, культурой и чувствами с людьми из других стран.
Он же до сих пор не может простить себе обиды. Он живет прошлым. И будет жить там до тех пор, пока не поймет, что мир меняется как лисья на деревьях.
Каждый год новые листья красивее, чем в прошлом году. А деревья становятся выше и выше, расцветают и превращаются в огромные пышные разноцветные зонты, которые украшают дворы и пустынные аллеи.
Именно этим и опасна демагогия — она заставляет людей смотреть в ту самую «разбитую стену» прошлого, вместо того чтобы вместе строить будущее.
Молодые поколения мало волнует, кто кого предал в 1939 году. И они в этом правы! Они живут в мире, где главные битвы происходят за экологию, ментальное здоровье и цифровые права, а не спор о старой разорванной книге.
История должна быть уроком, а не тортом для политических разборок. Пришло время прекратить топить друг друга в прошлом. Пора строить плот, чтобы доплыть до будущего.
.jpg)
