2
Кто здесь жил - камергер, Дон-Жуан иль патриций,
Антикварий, художник, сухой лаборант?
В каждой мелочи чванство вельможных традиций
И огромный, пытливый и зоркий талант.
Ордена, письма герцогов, перстни, фигуры,
Табакерки, дипломы, печати, часы,
Акварели и гипсы, полотна, гравюры,
Минералы и колбы, таблицы, весы...
Маска Данте, Тарквиний и древние боги,
Бюстов герцогов с женами - целый лабаз.
Со звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге -
Снова Гете и Гете - с мешками у глаз.
Силуэты изысканно-томных любовниц,
Сувениры и письма, сухие цветы -
Все открыто для праздных входящих коровниц
До последней интимно-пугливой черты.
Вот за стеклами шкафа опять панорама:
Шарф, жилеты и туфли, халат и штаны.
Где же локон Самсона и череп Адама,
Глаз Медузы и пух из крыла Сатаны?
В кабинете уютно, просторно и просто,
Мудрый Гете сюда убегал от вещей,
От приемов, улыбок, приветствий и тостов,
От случайных назойливо-цепких клещей.
В тесной спаленке кресло, лекарства и чашка.
"Б о л ь ш е с в е т а!" В ответ, наклонившись к нему,
Смерть, смеясь, на глаза положила костяшки
И шепнула: "Довольно! Пожалуйте в тьму..."
В коридоре я замер в смертельной тревоге -
Бледный Пушкин3, как тень, у окна пролетел
И вздохнул: "Замечательный домик, ей-богу!
В Петербурге такого бы ты не имел..."
