Ах, прелестны вы, малютки,
Как невинные зверьки
Эти смехи, эти шутки
У проснувшейся реки!
Тут Адамы без штанишек,
Дальше Евы без кальсон,
И глядя на шалунишек,
Погружаюсь в детский сон.
Розовеются, круглеют
Загорелые тела
И в беспечности алеют,
Словно роза их зажгла.
Спины, брызги, руки, ноги,
Пена, пятка, ухо, бровь…
Без желанья, без тревоги
Караулит, вас любовь.
Надоумит, иль отравит,
А отрава так стара! –
Но без промаха направит
Руку, глаз et coetera.
Улетает вся забота
И легко, как никогда,
Занывает где то, что то
И милее чехарда.
Чью то шею, чью то спину…
Что? лизать, царапать, бить?
В середину, в середину
Все ловчишься угодить.
Подвернулся вниз Егорка,
В грудь уперся крепкий лоб,
И расправя, смотришь зорко
В чей то зад, как в телескоп.
Любопытно и ужасно
И сладело – озорно,
И желанно, и бесстрастно
И грешно и не грешно.
Вот команда: враз мочиться;
Все товарищи в кружок!
У кого сильней струится
И упруже хоботок.
Кувыркаться, плавать, драться,
Тискать, шлепаться, нырять,
Снова плавать, кувыркаться,
И опять, опять, опять!
Кто-то крикнет, кто то ахнет,
Кто то плещется рукой…
Небывало, странно пахнет,
Но не потом, не рекой.
Вейтесь, птички! Клейтесь, почки!
Синева, синей, синей!
Розовые ангелочки.
Будьте проще голубей!
Да, пока mon cher с mon cherом
И с ma cherою ma chere
Но не служит ли примером
Нам пленительный пример?
Вам, папаши, и мамаши,
Надо быть на стороже:
Ведь опасней игры наши
Всех куплетов Беранже.
1918.