Вчера поутру, читая «La Gaule potique», («Поэтическая Галлия» (франц.). — Ред.)я вздумал идти в атаку на Гаральда Смелого, то есть перевел стихов с двадцать, но так разгорячился, что нога заболела. Пар поэтический исчез, и я в моем герое нашел маленькую перемену. Когда читал подвиги скандинава,

 
То думал видеть в нем героя
В великолепном шишаке,
С булатной саблею в руке
И в латах древнего покроя.
Я думал: в пламенных очах
Сиять должно души спокойство,
В высокой поступи — геройство
И убежденье на устах.

 
   Но, закрыв книгу, я увидел совершенно противное. Прекрасный идеал исчез,

 
         и предо мной
Явился вдруг... чухна простой:
      До плеч висящий волос
      И грубый голос,
И весь герой — чухна чухной.

 
   Этого мало преображения. Герой начал действовать: ходить, и есть, и пить. Кушал необыкновенно поэтическим образом:

 
Он начал драть ногтями
Кусок баранины сырой,
Глотал ее, как зверь лесной,
И утирался волосами.

 
   Я не говорил ни слова. У всякого свой обычай. Гомеровы герои и наши калмыки то же делали на биваках. Но вот что меня вывело из терпения: перед чухонцем стоял череп убитого врага, окованный серебром, и бадья с вином. Представь себе, что он сделал!

 
Он череп ухватил кровавыми перстами,
       Налил в него вина
       И всё хлестнул до дна...
       Не шевельнув устами.

 
   Я проснулся и дал себе честное слово никогда не воспевать таких уродов и тебе не советую.
   Из письма к П. А. Вяземскому от февраля 1816 г. Впервые — Соч., т. 3, стр. 371—372. Отрывок рисует творческую работу Батюшкова над «Песнью Гаральда Смелого» и показывает, что во время этой работы реальные представления о варварском быте древних народов иногда заслоняли скандинавскую героику. О книге «La Gaule potique» («Поэтическая Галлия») см. примеч. к «Песне Гаральда Смелого», стр. 306.