---Тринадцатый гость---
Действующие лица: Барышня Смерть, 12 посетителей и 13-й посетитель.
Место действия: харчевня веселых мертвецов-трупов с волынкой в зубах.
*Барышня Смерть*. Друзья! Начало бала Смерти. Возьмемтесь за руки и будем кружиться.
*Запевало*
В шали шалый шел,
Морозный слышу скрежет,
Трещит и гнется пол,
Коготь шагающий нежит.
Ударим, ударим опять в черепа,
Безмясая пьяниц толпа.
Там, где вилось много вервий
Нежных около висков,
Пусть поют отныне черви
Песней тонких голосков.
Мой череп по шов теменной
Расколется пусть скорлупой,
Как друга стакан именной,
Подымется мертвой толпой.
Жив ли ты, труп ли ты, пой-ка!
Да славится наша попойка,
Пусть славится наша пирушка,
Где череп веселых – игрушка,
И между пирушки старушка,
И с пьяною рожей старец веселья,
Закутан рогожей, – он князь новоселья!
Все, от слез до медуницы,
Все земное будет «бя».
Корень из нет-единицы
Волим вынуть из себя.
Довольно! (Останавливает круг.)
*12 гостей*. Теперь что делать, Барышня Смерть?
*Барышня Смерть*
Ты часы? Мы часы!
Нет, не знаешь ни аза.
Кверху копьями усы,
И закрой навек глаза!
Там, где месяц над кровлей повис,
Стрелку сердца на полночь поставь
И скажи: остановись!
Все земное – грезь и явь.
В старинном сипе
Ночных дверей
Погибни, выпей,
Умри скорей.
Как бусы ниток,
Виденья дней
Рассыпь, нишкни так,
И стань бледней.
Бледней и шатайся…
Окончим бал Смерти, господа! Я устала. Я сяду.
Мы летели, мы дышали,
И на теле эти шали,
Точно птицы, пав на снег,
Подымая нас на смех,
Знали, есть обед из нег.
Вот. Тот мот, –
Кто-то, что лучше
За гробом чарующей тучи.
(Берет соломинку и пьет вишневый сок из стеклянного стакана.)
12 гостей делают то же. Длинный стол, крытый белым. В стаканах красное, темное.
---Пир---
*Барышня Смерть*. (сосет красную сладкую воду; в губах ее соломинка золотистая, узкая). Мне дайте голову Олега, – мой милый, храбрый мальчик (пьет и задумывается). Эй! Дайте лед!
У некоторых черепов черные губы.
(Зевает). Эй! Белые чары! К ужину, господа! (Медленно встает и уходит в дверь.) Мне показалось, там у дверей стоит этот мальчик.
Медленно снимает с соломинки чехол. И в белом вся бродит с хлыстом среди гостей. Укротительница среди своих зверей. Чаши – с глиняно-желтыми надбровными дугами и серыми скулами – около гостей. Стук в двери.
Кто там, кто там в этот час?
Кто прильнул сюда, примчась?
Дружок, отворите двери – вам ближе; а вы передайте мой хлыст, – вот он там.
Так безумен и неистов,
Кто стучится в темный выстав?
На горящее окно
Его бурей принесло?
*Голос*
Эй! Отворите!
*Барышня Смерть*
Он сюда стучит опять,
Он сюда вошел, скользя,
Нас всего… Четыре, пять…
Он – тринадцатый, нельзя!
Иль немой сказал: «Aгy»,
Иль он молвил: «Не могу»,
Он вошел и стал под притолкой,
Милый, милый, его вытолкай.
*Вошедший*
Эй! Торговка смертью!
Я не читал про город Глупов,
Но я вижу много бледных трупов
Они милы, они милы,
В когтях смеющейся плутовки,
Их губы – скорые винтовки,
Но лица их мелы, мелы.
Они молчат, они умерли, как огонь, брошенный на снег, и лица их белы, как пятно мела на стене. Да, это харчевня мертвых гуляк. Вот куда я попал. Я также хочу быть сытым всем, чем здесь сыты эти белые, эти меловые у стен. Некоторые из них еще шевелятся: так мухи умирают на цветке – лениво и с неохотой. Слушай! (Сгибая шашку.) Я, тринадцатый, тоже хочу пива мертвых. Мне нравится моя греза.
Приходит сон: одни ложатся и шепчут «няня», другие – «братец» и что-то бормочут и ворчат.
Слушай! Я требую пива мертвых: его напились эти белые, эти меловые у стен. Струятся, как оплывшая свеча, их одежды, и у всех пол-ореха в руках. Эй! Я приказываю!
*Барышня Смерть*. Слушаю, барин; да как же это сделать, стакана нет свободного?
*Вошедший.* Это не мое дело. Я приказал, я покупаю в харчевне мертвецов глоток кубка смерти.
*Барышня Смерть*. Ах ты, напасть какая! На рынок, что ли, пойти?
*Вошедший.* Ни снежинки совета и помощи.
*Барышня Смерть*. Уж очень ты подозрительный человек – вот что, верно говорю.
*Вошедший.* Да, или ты лишаешься права торговли смертью навсегда иповсюду.
*Барышня Смерть*. Вот какой строгий. (Надевает платочек.) И вправду беда. Ну, чего смотришь, проклятый? В харчевне мертвецов нельзя пить чужими стаканами.
Среди мертвецов некоторое оживление и у некоторых за меловой маской – огонь живых. Они шевелятся концами бровей, рта.
*Барышня Смерть*. (берет хлыст). Назад, проклятые! Назад, в смерть! (Щелкает хлыстом.) На кого теперь их оставлю? Сидите смирно. (Уходит.)
Двенадцать, которые прилипли к стенам, как скамья мертвых, оживают; некоторые зажигают спички: «Позвольте прикурить». – «Благодарю вас». Другие сладко позевывают, потягиваясь: «Ох-хо-хо!»
*Барышня Смерть*. Нет дома соседки. А здесь все повскакали. Уйди ты! Что надо? Еще зарубит.
*Тринадцатый.* У меня ни капли сострадания. Я весь из жестокости.
*Барышня Смерть*. (перебегает к двенадцати и усаживает их). Сидите, ястребы. Голову я потеряла.
*Тринадцатый.* Я, тринадцатый, спрашиваю – голова пустая? Барышня Смерть. Пустая, как стакан.
*Тринадцатый.* Вот и стакан для меня. Дай твою голову.
*Барышня Смерть*. Вот не соображу, что делать; будь полная, знала бы.
*Тринадцатый.* Идет? Ставка на глупость смерти. Барышня Смерть. Идет.
*Тринадцатый.* Ты стояла когда-то на доске среди умных изящных врачей, и проволока проходила кости и выходила в руку, в паутине, а череп покрыт надписями латыни. Ну?
*Барышня Смерть*. (потупившись). Да. Нас было три на цепи.
*Тринадцатый.* Отвинти свой череп. Довольно! Чаша тринадцатого гостя. А вместо него возьми мой носовой платок. Он еще не очень грязен и надушен (разворачивает).
*Барышня Смерть*. Повелитель! Ты ужаснее, чем Разин. Хорошо. А нижнюю челюсть оставь мне. На что тебе она? (Закидывает косы и отвинчивает череп, передает ему.) Не обессудь, родимой.
*Тринадцатый. *(передает носовой платок). Не обессудь, родная.
*Барышня Смерть*. С носовым платком плохо видно. Сам налей себе. В черном бочонке, в черном твоя вода. Слушай! Не обмани меня! Как женщина, когда ее ведут в застенок, обнимает ноги палача, так я обнимаю и целую твои. Я ослепла. Я не вижу. Мой череп у тебя, у силача.
*Тринадцатый.* В первый раз в жизни я очень тронут таким добросердечным раскаянием. Смерть валяется в ногах у меня.
*Двенадцать посетителей*. Ты не обманешь, но мы обманем: мы невольники у стены, в глазах у которых скоро будет по государству червей, мы заклинаем: обмани!
*Барышня Смерть*. Я не увижу ни букашек, ни пира в харчевне: горе мне, я слепа, я обнимаю ноги; ты хотел, угрожал, требовал квас мертвых. Он в бочонке, а мой в голубом. Не перемешай их. Смотри: дочь могил, как березовый веник у твоих ног, – молит и заклинает. А если ты маятник между «да» и «нет», – то имей сердце!
*Тринадцатый.* Ты сама нальешь напитки.
*Барышня Смерть*. Но где мой череп? Где глаза? Слушай, я знаю, ты победил (ищет голову). Что теперь мне подскажет мой носовой платок? Ничего! Я победила или умираю? (Вскакивает.) Больше свиста свирелей из берцовых костей человека! Треска позвонков! Ударов в тазы! Больше лютней из узких мизинцев! Вы, двенадцать, вы хитро перешептываетесь. Среди вас я бродила с хлыстом. Теперь тоже не растерзаете меня. Прочь! Прочь!
О, черепа, играйте в лютни!
О, кости, бейте в балалайки!
Я налью две чаши – жизни и смерти – и сделаюсь иной, невкусной, беленой у дороги. Теперь выбирай.
*Тринадцатый.* Сама выбери.
*Барышня Смерть*. Я слепа.
*Тринадцатый.* Поэтому и выбери.
*Барышня Смерть*. Я пью, – ужасный вкус. Я падаю и засыпаю. Это зовется «Ошибкой Барышни Смерти». Я умираю (падает на подушки).
Двенадцать оживают толчками по мере ее умирания. Веселый пир освобожденных.
*Барышня Смерть *(подымая голову). Дайте мне «Ошибку г-жи Смерти» (перелистывает ее). Я все доиграла (вскакивает с места) и могу присоединиться к вам. Здравствуйте, господа!
23 ноября 1915