*Ганнибал*
Здравствуй, Сципион.
И ты здесь? Как сюда попал?
Не знаю, прихоть иль закон:
Сюда идет и стар и мал,
Да, все бегут на тень утеса.
Ты знаешь, мрачный слух пронесся,
Что будто Карл и Чарльз, – они
Всему виною: их вини.
Два старика бородатых –
Все слушают бород лохматых, –
Поймав, как жизнь морской волны,
Клешнею нежные умы
И тело веры, точно рыбки,
Клешней своей сдавив ошибки,
Добыче право дав висеть
В застенке более полезных),
Поймали нас клешнями в сеть.
Весы над книгой – весы счетов,
Числа страниц и переплетов.
Ей можно череп проломить,
Другим не надо изумить.
Хотя порой в ее концах
Ничто сокрылось, как в ларцах,
Ума не будет и помину –
И я пред книгой шляпу скину.
Давай возьмем же по булыжнику
Грозить услугой темной книжнику?
Да, эту старую войну
С большой охотой я начну.
Карл мрачно учит нас:
Я шел войной на римский дол,
Вперед, упрям и бледен, шел,
Стада слонов сквозь снег провел,
Оставив цепи дымных сел,
Летел, как призрак, на престол,
Свободу юга долго пас,
Позднее бед числа не счел –
Не для отчизны властных глаз.
И много знал в душе я ран,
И брата лик упал в мой стан;
Он был с копья сурово сброшен,
Суровым долгом рано скошен,
А волосы запутались о тын,
Был длиннокудр пустыни сын –
Нет! Но потому, что римские купцы,
Сходя толпой накрашенной в Аид,
Погибнув от обжорства, лени и чумы
Пустыни смолами надушен,
К словам, умри, равнопослушен) ,
Зовут избытки и заразы,
Телом лоснящимся и масляным
Помощники неслыханным напраслинам.
А путь сюда велик и прям,
И мира нашего властям
Становятся ненужными подполчные заказы,
Посредством юрких ходоков,
На масло и на жир у римских мясников,
На снедь горячую и гадкую,
В ней мы, по ученью мудрецов, –
Поверю я в ученье шаткое, –
Печемся здесь в смоле купцов,
По грудь сидя в высоких бочках,
В своих неслыханных сорочках,
Забыв о битвенных утехах
И о латах и доспехах,
Не видя в том ни капли толку,
И тянем водку втихомолку.
Ее приносят сторожа
Тайком, украдкой и дрожа –
Смущать подземное начальство
Они научены сызмальства.
Итак, причина у войны:
Одни весьма-весьма жирны.
Товарищ в славе повествует
Толпе соседей и соседок
Про утро наших грез и сует,
Что первый мой неясный предок,
Сокрытый в сумраке времен,
Был мил и дик, но не умен.
Рукой качаясь на сучках,
С неясной думою в зрачках,
В перчатках белых на меху,
Как векша, жил в листве вверху,
Ел пестрых бабочек и зерна,
Улиток, слизней и грибы,
Он наблюдал глазами черными
Звезд ток, взобравшись на дубы,
Ладонью пользуясь проворной
Для ловли, бега и ходьбы.
И вовсе был простаковат
Наш предок, шубою космат,
С своей рукою волосатой,
А все же им служи и ратуй.
Таких людей я с ног сшибал
Одной угрозой темных взоров.
*Сципион*
Ты прав, мой храбрый Ганнибал,
Они не стоят разговоров.
Наш мир, поверь, не так уж плох,
Создав тебя, создав меня!
Создать двух-трех веселых блох –
Совсем не тяжкая вина.
*Ганнибал*
Итак, пути какой-то стоимости.
О, слава! Стой и мости.
Причина: кость или изъян
Есть у людей и у обезьян.
Ты веришь этой чепухе?
*Сципион*
Ей-богу, нет. Хе-хе!
Мы пляску их, смеясь, увидим,
А там, зевая, к предкам выйдем.
Извергло их живое,
И вот, сюда явившись, двое
Приносят копоти огни,
Из новой истины клешни.
О тенях тени говорим!
Как много звезд там вдалеке.
Послушай, осаждая Рим,
Себя ударив по щеке,
Давил ты меньше комаров,
Чем сколько смотрит на нас ныне
Созвездий пятен и миров.
На римском щеголе прыщей
Садится меньше и бедней,
Чем блещет звезд во тьме ночей.
И то, чему свистят,
И то, чему все рукоплещут,
Не стоит много (образ взят),
Когда кругом так звезды блещут.
Как два певца, что за проезд
До ближнего села
Расскажут вам теченье звезд
И как устроена пчела.
И к ним не будь ты так суров.
Смотри: давил не столько комаров
Ты на пунической щеке,
Как звезд сверкает вдалеке.
Но слышишь – ходит кто-то,
В руке же древко дрота.
*Святослав*
И снова, меж вас пролетая,
Вскрикну: *Иду я на вы!*
Горе: кайма золотая
Обвила пространство главы.
Чело, презиравшее неги,
И лоб, не знавший слов *страшно*,
Налили вином печенеги
И пили так, славя мной брашно.
*Пугачев*
Я войско удальцов
Собрал со всех сторон
И нес в страну отцов
Плач смерти, похорон.
*Самко*
Я жертвой был течений розных,
Мои часы шли раньше звездных.
Заведен люд на часы.
Чашкой гибели весы
Наклонилися ко мне,
Я упал по звезд вине.
*Ян Гус*
Да, давно и я горел.
И, старее, чем вселенная,
Мутный взор (добыча хворости),
Подошла ко мне согбенная
Старушка милая, вся в хворосте.
Я думал, у бабушки этой внучат
Много есть славных и милых,
Подумал, что мир для сохи непочат
И много есть в старого силах.
*Простота, – произнес я, – святая*, –
То я подумал, сюда улетая.
*Ломоносов*
Я с простертою рукой
Пролетел в умов покой.
*Разин*
Я полчищем вытравил память о смехе,
И черное море я сделал червонным,
Ибо мир сделан был не для потехи,
А смех неразлучен со стоном.
Топчите и снова топчите, мои скакуны,
Враждебных голов кавуны.
*Волынский*
Знайте, что новые будут Бироны
И новых *меня* похороны.
*Ганнибал*
Да, да: ты прав, пожалуй.
Коперник, добрый малый.
*Коперник*
Битвы доля бойцу кажется
Лучезарной, вместе лучшей.
Я не спорю. Спорить сердце не отважится,
Враждовал я только с тучею.
Быть, рукой судьбы ведом,
Ходит строгим чередом.
*Ганнибал*
Раз и два, один, другой,
Тот и тот идут толпой.
Нагибая звездный шлем,
Всяк приходит сюда нем.
Облеченный в звезд шишак,
Он, усталый, теневой,
Невесомый, не живой,
Опустил на остров шаг.
Ужель от Карлов наводнение
Ведет сюда все привидения?
*Вопль духов*
На острове вы. Зовется он Хлебников.
Среди разъяренных учебников
Стоит, как остров, храбрый Хлебников –
Остров высокого звездного духа.
Только на поприще острова сухо –
Он омывается морем ничтожества.
*Множества*
Наши клятвы и обеты
Клеветой замыла злоба,
В белый холст мы все одеты
Для победы или гроба,
Иль невиданных венков,
Иль неслыханных оков.
*Голос из нутра души*
Как на остров, как на сушу,
Погибая, моряки,
Так толпой взошли вы в душу
Высшим манием руки.
Беседой взаимной
Умы умы покоят,
Брега гостеприимно
Вам остров мой откроет.
О, духи великие, я вас приветствую.
Мне помогите вы: видите, бедствую?
А вам я, кажется, сродни,
И мы на свете ведь одни.
Совет
1911–1913
.jpg)
