Книгу вечности на людских устах
Не вотще листав –
У последней, последней из всех застав,
Где начало трав
И начало правды… На камень сев,
Птичьим стаям вслед…
Ту последнюю – дальнюю – дальше всех
Дальних – дольше всех…
Далечайшую…
Говорит: приду!
И еще: в гробу!
Труднодышащую – наших дел судью
И рабу – трубу.
Что над городом утвержденных зверств
Прокаженных детств,
В дымном олове – как позорный шест
Поднята, как перст.
Голос шахт и подвалов,
– Лбов на чахлом стебле! –
Голос сирых и малых,
Злых – и правых во зле:
Всех прокопченных, коих
Черт за корку купил!
Голос стоек и коек,
Рычагов и стропил.
Кому – нету отбросов!
Сам – последний ошмёт!
Голос всех безголосых
Под бичом твоим, – Тот!
Погребов твоих щебет,
Где растут без луча.
Кому нету отребьев:
Сам – с чужого плеча!
Шевельнуться не смеет.
Родился – и лежи!
Голос маленьких швеек
В проливные дожди.
Черных прачешен кашель,
Вшивой ревности зуд.
Крик, что кровью окрашен:
Там, где любят и бьют…
Голос, бьющийся в прахе
Лбом – о кротость Твою,
(Гордецов без рубахи
Голос – свой узнаю!)
Еженощная ода
Красоте твоей, твердь!
Всех – кто с черного хода
В жизнь, и шепотом в смерть.
У последней, последней из всех застав,
Там, где каждый прав –
Ибо все бесправны – на камень встав,
В плеске первых трав…
И навстречу, с безвестной
Башни – в каторжный вой:
Голос правды небесной
Против правды земной.
26 сентября 1922
