В местах, где Рона протекает
      По бархатным лугам,
Где мирт душистый расцветает,
      Склонясь к ее водам,
Где на горах роскошно зреет
      Янтарный виноград,
Златый лимон на солнце рдеет
      И яворы шумят, —

 

 
В часы вечерния прохлады
      Любуяся рекой,
Стоял, склоня на Рону взгляды
      С глубокою тоской,
Добыча брани, русский пленный,
      Придонских честь сынов,
С полей победы похищенный
      Один — толпой врагов.

 

 
«Шуми, — он пел, — волнами, Рона,
      И жатвы орошай,
Но плеском волн — родного Дона
      Мне шум напоминай!
Я в праздности теряю время,
      Душою в людстве сир;
Мне жизнь — не жизнь, без славы — бремя,
      И пуст прекрасный мир!

 

 
Весна вокруг живит природу,
      Яснеет солнца свет,
Всё славит счастье и свободу,
      Но мне свободы нет!
Шуми, шуми волнами, Рона,
      И мне воспоминай
На берегах родного Дона
      Отчизны милый край!

 

 
Здесь прелесть — сельские девицы!
      Их взор огнем горит
И сквозь потупленны ресницы
      Мне радости сулит.
Какие радости в чужбине?
      Они в родных краях;
Они цветут в моей пустыне,
      И в дебрях, и в снегах.

 

 
Отдайте ж мне мою свободу!
      Отдайте край отцов,
Отчизны вьюги, непогоду,
      На родине мой кров,
Покрытый в зиму ярким снегом!
      Ах! дайте мне коня;
Туда помчит он быстрым бегом
      И день и ночь меня!

 

 
На родину, в сей терем древний,
      Где ждет меня краса
И под окном в часы вечерни
      Глядит на небеса;
О друге тайно помышляет...
      Иль робкою рукой
Коня ретивого ласкает,
      Тебя, соратник мой!

 

 
Шуми, шуми волнами, Рона,
      И жатвы орошай;
Но плеском волн — родного Дона
      Мне шум напоминай!
О ветры, с полночи летите
      От родины моей,
Вы, звезды севера, горите
      Изгнаннику светлей!»

 

 
Так пел наш пленник одинокой
      В виду лионских стен,
Где юноше судьбой жестокой
      Назначен долгий плен.
Он пел — у ног сверкала Рона,
      В ней месяц трепетал,
И на златых верхах Лиона
      Луч солнца догорал.

 
       ‹1814›
   Пленный. Впервые ПРП, ч. 2, стр. 269—272. Печ. по «Опытам», стр. 86—90. О творческой истории стихотворения Пушкин писал: «Лев Васильевич Давыдов в плену у французов говорил одной женщине «Rendez-moi mes frimas» ‹«Верните мне мои морозы»›. Батюшкову это подало мысль написать своего „Пленного“» (П, т. 12, стр. 266). Л. В. Давыдов (1792—1848), брат поэта-партизана Дениса Давыдова, как и Батюшков, был во время заграничного похода русской армии адъютантом генерала Н. Н. Раевского-старшего. Батюшков, познакомившийся с ним еще в 1810 или 1811 г., относил его к числу «храбрейших и лучших из товарищей» (Соч., т. 2, стр. 329).
   С полей победы похищенный Один — толпой врагов. По свидетельству Пушкина, эти строки — «любимые стихи» Вяземского (П, т. 12, стр. 265). Последний тоже изобразил плен Давыдова в стихотворении «Русский пленник в стенах Парижа» (1815).