Белою глыбою мрамора, высей прибрежных отброском,
Страстно пленился ваятель на рынке паросском;
Стал перед ней - вдохновенный, дрожа и горя...
Феб утомленный закинул свой щит златокованый за море,
И разливалась на мраморе
Вешним румянцем заря...
Видел ваятель, как чистые крупинки камня смягчались,
В нежное тело и в алую кровь превращались,
Как округлялися формы - волна за волной,
Как, словно воск, растопилася мрамора масса послушная
И облеклася, бездушная,
В образ жены молодой.
"Душу ей, душу живую! - воскликнул ваятель в восторге.-
Душу вложи ей, Зевес!"
Изумились на торге
Граждане - старцы, и мужи, и жены, и все,
Кто только был на агоре... Но, полон святым вдохновением,
Он обращался с молением
К чудной, незримой Красе:
"Вижу тебя, богоданная, вижу и чую душою;
Жизнь и природа красны мне одною тобою...
Облик бессмертья провижу я в смертных чертах..."
И перед нею, своей вдохновенною свыше идеею,
Перед своей Галатеею,
Пигмалион пал во прах...
2
Двести дней славили в храмах Кивеллу, небесную жницу,
Двести дней Гелиос с неба спускал колесницу;
Много свершилось в Элладе событий и дел;
Много красавиц в Афинах мелькало и гасло - зарницею,
Но перед ней, чаровницею,
Даже луч солнца бледнел...
Белая, яркая, свет и сиянье кругом разливая,
Стала в ваяльне художника дева нагая,
Мраморный, девственный образ чистейшей красы...
Пенились юные перси волною упругой и зыбкою;
Губы смыкались улыбкою;
Кудрились пряди косы.
"Боги! - молил в исступлении страстном ваятель,- Ужели
Жизнь не проснется в таком обаятельном теле?
Боги! Пошлите неслыханной страсти конец...
Нет!.. Ты падешь, Галатея, с подножия в эти объятия,
Или творенью проклятия
Грянет безумный творец!"
Взял ее за руку он... И чудесное что-то свершилось...
Сердце под мраморной грудью тревожно забилось;
Хлынула кровь по очерченным жилам ключом;
Дрогнули гибкие члены, недавно еще каменелые;
Очи, безжизненно белые,
Вспыхнули синим огнем.
Вся обливаяся розовым блеском весенней денницы,
Долу стыдливо склоняя густые ресницы,
Дева с подножия легкою грезой сошла;
Алые губы раскрылися, грудь всколыхнулась волнистая,
И, что струя серебристая,
Тихая речь потекла:
"Вестницей воли богов предстаю я теперь пред тобою.
Жизнь на земле - сотворенному смертной рукою;
Творческой силе - бессмертье у нас в небесах!"
...И перед нею, своей воплощенною свыше идеею,
Перед своей Галатеею,
Пигмалион пал во прах.
1858
Русская поэзия XIX века.Библиотека всемирной литературы.Серия 2-я. Литература XIX века.Москва: Художественная литература, 1974.
