Все в обители Приама
Возвещало брачный час —
Запах роз и фимиама,
Гимны дев и лирный глас.
Спит гроза минувшей брани,
Щит, и меч, и конь забыт:
Облечен в пурпурны ткани
С Поликсеною Пелид.
Девы, юноши четами
По узорчатым коврам,
Разукрашены венками,
Идут весело во храм.
Стогны дышат фимиамом,
В злато царский дом одет.
Снова счастье над Пергамом —
Для Кассандры счастья нет.
Уклонясь от лирных звонов,
Нелюдима и одна,
Дочь Приама в Аполлонов
Древний лес удалена.
Сводом лавров осененна,
Сбросив жреческий покров,
Провозвестница священна
Так роптала на богов:
«Там шумят веселых волны;
Всем душа оживлена.
Мать, отец надеждой полны,
В храм сестра приведена.
Я одна мечты лишенна;
Ужас мне, что радость там…
Вижу, вижу: окрыленна
Мчится гибель на Пергам.
Вижу факел – он светлеет
Не в Гименовых руках,
И не жертвы пламя рдеет
На сгущенных облаках.
Зрю пиров уготовленье…
Но… горе, по небесам,
Слышно бога приближенье,
Предлетящего бедам.
И вотще мое стенанье,
И печаль моя мне стыд:
Лишь с пустынями страданье
Сердце сирое делит.
От счастливых отчужденна,
Веселящимся позор,
Я тобой всех благ лишенна,
О предведения взор!
Что Кассандры дар вещанья
В сем жилище скромных чад
Безмятежного незнанья
И блаженных им стократ?
Ах, почто она предвидит
То, чего не отвратит?
Неизбежное приидет,
И грозящее сразит.
И спасу ль их, открывая
Близкий ужас их очам?
Лишь незнанье – жизнь прямая;
Знанье – смерть прямая нам.
Феб, возьми твой дар опасный,
Очи мне спеши затмить!
Тяжко истины ужасной
Смертною скуделью быть.
Я забыла славить радость,
Став пророчицей твоей;
Слепоты погибшей сладость,
Мирный мрак минувших дней,
С вами скрылись наслажденья!
Он мне будущее дал,
Но веселие мгновенья
Настоящего отнял.
Никогда покров венчальный
Мне главы не осенит;
Вижу факел погребальный,
Вижу – ранний гроб открыт.
Я с родными скучну младость
Всю утратила в тоске…
Ах, могла ль делить их радость,
Видя скорбь их вдалеке?
Их ласкает ожиданье,
Жизнь, любовь передо мной;
Все окрест очарованье,
Я одна мертва душой.
Для меня весна напрасна,
Мир цветущий пуст и дик…
Ах, сколь жизнь тому ужасна,
Кто во глубь ее проник!
Сладкий жребий Поликсены!
С женихом рука с рукой,
Взор любовью распаленный,
И, гордясь сама собой,
Благ своих не постигает:
В сновидениях златых
И бессмертья не желает
За один, с Пелидом миг.
И моей любви открылся
Тот, кого мы ждем душой:
Милый взор ко мне стремился,
Полный страстною тоской…
Но для нас перед богами
Брачный гимн не возгремит;
Вижу: грозно между нами
Тень стигийская стоит.
Духи, бледною толпою
Покидая мрачный ад,
Вслед за мной и предо мною
Неотступные летят;
В резвы юношески лики
Вносят ужас за собой;
Внемля радостные клики,
Внемлю их надгробный вой.
Там сокрытый блеск кинжала,
Там убийцы взор горит,
Там невидимого жала
Яд погибелью грозит,
Все предчувствуя и зная,
В страшный путь сама иду:
Ты падешь, страна родная;
Я в чужбине гроб найду…»
И слова еще звучали…
Вдруг… шумит священный лес…
И зефиры глас примчали:
«Пал великий Ахиллес!»
Машут фурии змеями,
Боги мчатся к небесам,
И карающий громами
Грозно смотрит на Пергам.(1802)