Есть дикая скала на лоне океана…
С крутых ее брегов, под ризою тумана
Приветствует тебя, задумчивый пловец,
Гробница мрачная, обмытая волнами;
Вблизи ее лежат обросшие цветами
 Разбитый скипетр и венец…

Кто здесь? Нет имени!.. Спросите у вселенной!
То имя начертал булат окровавленный —
От скифского шатра до нильских берегов —
На бронзе, на груди бойцов ожесточенных,
В народных племенах, в мильонах изумленных
 Пред ним склонявшихся рабов.

Два имени векам переданы веками,
Но никогда ничье громовыми крылами
Не рассекало мир с подобной быстротой;
Нигде ничья нога сильнее не врезала
Следов в лицо земли — и грозную сковала
 Судьба над дикою скалой!..

Вот здесь его дитя шагами измеряет,
Враждебная пята гробницу попирает,
Громовое чело объято тишиной,
Над ним в вечерней мгле жужжит комар ничтожный,
И тень его один внимает гул тревожный
 Волны, летящей за волной.

И мир тебе, о прах великого героя,
Ты цел и невредим в обители покоя!
Глас лиры никогда гробов не возмущал,
Всегда таила смерть убежище для славы.
Ничто не оскорбит удел твой величавый:
 Тебе потомство — трибунал!..

Твой гроб и колыбель сокрыты в мгле тумана,
Но ты как молния возник из урагана
И, безыменный муж, вселенную сразил.
Так точно славный Нил, под Мемфисом глубокий,
В Мемноновых степях струит свои потоки
 Еще без памяти, без сил.

Упали алтари, разрушилися троны;
Ты миру даровал победы и законы,
Ты славой наречен над вольностью царем —
И век, ужасный век, который местью грянул
На царства и богов, перед тобой отпрянул
 На шаг в безмолвье роковом.

Ты грозного числа врагов не устрашался,
Ты с призраком, вторый Израиль, состязался,
И призрак изнемог под тяжестью твоей;
Возвышенных имен могучий осквернитель,
Ты с слабостью играл, как демон-соблазнитель
 Играет с чашей алтарей.

Так, если старый век при факеле могильном
Терзает, рвет себя в отчаянье бессильном,
Издавши вольный крик в заржавленных цепях,—
То вдруг из-под земли герой неблагодарный
Встает, разит его — и ложь, как сон коварный,
 Падет пред истиной во прах!

Свобода, слава, честь — мечты очарованья —
Гремели для тебя, как бранные воззванья,
Как отзыв роковой воинственной трубы,
И слух твой, языком невнятным пораженный,
Внимал лишь одному волнению вселенной
 И воплю смерти и борьбы!..

И, чуждый прав людей, надменный, величавый,
У мира одного ты требовал — державы!
Ты шел… И пред тобой везде рождался путь,
И лавры на скалах пустынных зеленели!
Так меткая стрела летит до верной цели,
 Хотя б сквозь дружескую грудь.

И никогда фиал минутного безумья
С чела не разгонял державного раздумья;
Ты пурпура искал не в чаше золотой;
Как воин на часах, угрюмый и бессонный,
Ни вздоха, ни слезы, ни ласки благосклонной
 Ты не дарил красе младой.

Войну, тревогу, стон, лучи зари багровой
На копьях и мечах любил твой дух суровый,
И только одного товарища в боях
Лелеяла твоя десница громовая,
Когда, широкий хвост и гриву воздымая,
 Он бил копытом сталь и прах.

Не равный никому гордыней равнодушной,
Ты пал без ропота, судьбе твоей послушный;
Ты мыслил… И презрел и зависть, и любовь!
Как царственный орел, могучий сын эфира,
Один всевидящий ты взор имел для мира,—
 И этот взор был: смерть и кровь!

Внезапно овладеть победной колесницей,
Вселенную потрясть могучею десницей,
Попрать одной ногой трибунов и царей,
Сковать ярмо любви из зависти коварной,
Заставить трепетать народ неблагодарный,
 Освобожденный от цепей!

Быть века своего и мыслию и жизнью,
Кинжалы притупить, рассеять бунт в отчизне,
Разрушить и создать всемирные столпы,
Под заревом громов, надежды неизменной
Оспорить у богов владычество вселенной…
 О сон!.. О дивные судьбы́!..

Ты пал однако, пал — на пиршестве великом,
И плащ властительный ты на утесе диком
Увидел наконец растерзанный врагом —
И рок, единый бог, в которого ты верил,
Из жалости сажень земли тебе отмерил
 Между могилой и венцом.

О, если б я постиг глубокие мечтанья,
Ужасные плоды того воспоминанья,
Которое тебя покинуть не могло!..
На доблестную грудь бездейственные руки
Ты складывал крестом, и тягостные муки
 Мрачили грозное чело!

Как пастырь на брегу реки уединенной,
Завидя тень свою в волне одушевленной,
Следит ее вблизи и в недрах глубины —
Так точно на скале, печальный и угрюмый,
Ты гордо вызывал торжественною думой
 Дни величавой старины,

И, радуя твои внимательные взоры,
В роскошной красоте текли они как горы,
И слух твой утешал их ропот вековой,
И каждая волна, блестящую картину
Раскинув пред тобой, скрывалася в пучину,
 И ты летел за ней душой.

Вот здесь ты на мосту, в огне, перед громами;
Там степи заметал враждебными чалмами;
Там стонет Иордан, узрев тебя в волнах;
Там горы подавил стопой неодолимой;
Там скипетр обменил твой меч непобедимый,
 А здесь… Но что за чудный страх?

Зачем ты отвратил испуганные очи?
Бледно твое чело!.. Скажи, во мраке ночи,
Что бурная волна к стопам твоим несет?..
Не тяжкой ли войны печальные картины,
Не кровью ли врагов обмытые долины?
 Но слава, слава всё сотрет.

Загладит всё она — всё, кроме преступленья;
Но перст ее, но перст… Он кажет жертву мщенья —
Труп юноши в крови!.. И мутная волна
Несла его, несла и снова возвращалась,
И, будто судия, к убийце обращалась
 С ужасной повестью она!

А он, как заклеймен печатью громовою,
Он быстро закрывал чело свое рукою,
Но кровь из-под руки прозрачно и светло
Являлась и текла струей неукротимой;
Багровое пятно, как царской диадимой,
 Венчало бледное чело.

И вот, тиран, и вот за это вероломство
Восстанет на тебя правдивое потомство:
Кровавого пятна ничто не истребит!
Ты выше и славней соперника Помпея,
Но кто, скажи мне, кто и Мария-злодея
 В тебе невольно не узрит?..

И умер наконец ты смертию народной,
Уснул, как селянин на пажити бесплодной,
Без платы за труды, с притупленной косой!
Мечом вооружась, как будто для осады,
У вышнего просить суда или награды
 Явился ты с твоей рукой.

В последние часы, болезнью изнуренный,
Один с своим умом пред тайной сокровенной,
Казалось, он искал чего-то в небесах;
Невнятно лепетал язык его суровый,
Хотел произнести неведомое слово,
 Но замер голос на устах!..

Окончи — это бог, владыка тьмы и славы,
Царь жизни и смертей! Он силу и державы
Вручает и назад торжественно берет!..
Ответствуй… Он один поймет непостижимых;
Он судит и казнит царей несправедливых,
 Ему рабы дают отчет.

Но гроб его закрыт!.. Он там уже… Молчанье!
Пред богом на весах добро и злодеянье!..
Он там!.. С лица земли исчез великий муж!..
О боже, кто постиг пути твоих велений?
Что значит человек? Увы, быть может, гений
 Есть добродетель падших душ.

1833